Меня зовут Олег Батлук, и в детстве я был гиперактивным ребенком. Тогда таких умных слов не знали и говорили попросту: бабушка называла меня «юлой», а дед настаивал, что у меня «еж в заднице».

Отправить меня вечером спать было столь же утопично, как ночью уложить обратно в гроб графа Дракулу: для нас обоих это главное время дня. Меня пробовали оставлять в комнате с полностью выключенным светом — я научился видеть в темноте. Меня гипнотизировали книжками на ночь и целиком зачитывали «Сагу о Форсайтах» — я умело притворялся спящим и затем змеей выползал из-под одеяла.

Мне включали пластинки со сказками — я делал звук погромче, чтобы родители не слышали, как в горке разбивается хрусталь. Взрослые долго мучились со мной, пока, наконец, чисто случайно и скорее экспериментальным путем не открыли универсальную таблетку от моей бессонницы.

Универсальную таблетку от моей бессонницы звали дедушка Федот. Когда выключенный свет, книжки, пластинки и регулярные сеансы экзорцизма не помогали, меня тихонько подкладывали под бочок к спящему дедушке Федоту.

Мой дедушка Федот был огромным. Для взрослых. Для меня, ребенка, он был просто громадным. Высокий, полный, необъятный, ширококостный дедушка Федот. Но жира в его организме было не так много. В основном вся эта громадина состояла из добра. Крупного, отборного, сочного: такого добра в магазине не купишь, только на рынке, где торгуют залетные ангелы.

Когда меня подкладывали под бочок к спящему дедушке Федоту, я мгновенно отрубался. Даже если за секунду до этого я поджег дом, мне уже не хотелось досматривать пожар. Я укрывался его животом, как одеялом, и затихал в кожных складках.

Еж в моей заднице снимал свой костюмчик с иголками, аккуратно разглаживал его, вешал на спинку стула и ложился на спину. Заветная мечта всех ежиков — заснуть на спине, если вы не знали. Если вы не знали, для ежиков сворачиваться клубком — чистая мука: кому понравится спать, нюхая свои ноги.

От дедушки Федота шло тепло свежеиспеченного хлеба. Рядом с ним мне снились цветные сны. Место рядом с дедушкой Федотом было вакантно. Бабушка уходила на ночь в другую комнату. Взрослые не могли спать с дедушкой Федотом. Он страшно храпел. Он страшно храпел, а мне снился гигантский цветной медведь, который рычал у меня над головой, своим рыком отгоняя чудовищ.

Детство закончилось, мои бабушки и дедушки ушли. Ушел и дедушка Федот. Детство закончилось в том числе из-за этого, в немалой степени.

Потом, уже во взрослой жизни, как и большая половина моего безумного города, я испытывал проблемы со сном. Непросто заснуть, если ты живешь в улье. Все мои овцы, которых я пробовал считать на ночь, уже давно организовали закрытую группу в «ВКонтакте» и лечатся у психолога. В предутреннем мраке я бормотал своей голове: «Горшочек, не вари». Но горшочек варил, непереваренная психогенная бурда булькала на медленном огне, и я ерзал, ерзал. Тысячу раз я вспоминал про дедушку Федота, пытался представить его рядом. Но человек, любой человек, в том числе и дедушка Федот, не умеет существовать потом, как тот свежеиспеченный хлеб. Его нужно брать сразу, с пылу с жару, греть руки на его теплых боках. Потом человек покрывается коркой, коркой памяти, и это уже не то. Одним словом, я не мог представить дедушку Федота рядом. Когда я наконец засыпал, черно-белые чудовища безнаказанно носились по моим снам взад-вперед.

Однажды очередной бессонной ночью я решил со скуки проверить, как там спит Артем. Он как раз накануне переехал из стандартной детской колыбельки с частоколом и колючей проволокой на короткий диванчик, свою первую собственную взрослую кровать.

Артем спал хорошо. Я решил удостовериться, не жесткий ли у него матрас. На секунду я прилег с ним рядом, поджав ноги. И мгновенно отрубился. Утром жена застала нас двоих в йогической позе на коротком диванчике. Я уткнулся головой Артему в живот, спрятав нос в его маленьких складках.

В ту ночь мне приснился цветной сон. Дедушка Федот прислал себе замену.