Никто лучше меня не понимает Андрея Губина. Его травят в соцсетях, потому что не могут осознать — что с ним. Он не сошел с ума. Он не совсем здоров. Да. И у меня схожая ситуация. Болезни в области неврологии толком не изучены. Человечество вплотную подошло к эпидемии неврологических заболеваний — клинических депрессий, панических атак, тревожных расстройств, диких лицевых и сердечных болей, которые испытывают люди во время приступов. Внезапных обмороков с подъемом артериального давления и диким сердцебиением. И толком никто ничего не знает. Вообще никто.
Андрей Губин говорит, что «давно должен был умереть», и что «врачи на него рукой махнули». На деле все не так. Происходит все обычно следующим образом. Врачи предлагают схему лечения. Она не работает. Или работает первое время. Потом все возвращается на круги своя, пациент опять получает приступы, во время которых почти умирает. Не дай Бог тем, кто не представляет, как выглядит приступ, такое испытать.
И так схема за схемой, пока пациент, как Губин, не приходит к выходу, что врачи ни хрена не знают — и это правда — и что они ему не помогут. Тогда люди запираются от мира, и живут в глубокой депрессии, и хорошо, если не кончают жизнь самоубийством. Приступы-то ужасные.
У меня были моменты отчаяния. В отличие от Губина я как-то с юмором стараюсь все воспринимать. Ну вот так и живем. Значит, заслужили.
Начиналось все просто. Я шел с работы. И все было нормально, когда вдруг на перекрестке грохнулся в обморок. Я даже написал об этом с удивлением в ЖЖ. С этого и начались мои злоключения, после чего я оказался на полгода прикован к кровати — мне такую выписали очередную схему лечения, что я почти ничего не соображал — мог только лежать и смотреть в потолок. Жена была в ужасе. И думала, я не встану.
И это была не первая схема. Первая была — противосудорожные препараты, длительное обследование, ничего не могли понять, но предполагали. Даже опухоль в мозгу искали. Потом пошли в ход нейролептики, антидепрессанты, прочая химия.
Потом стали искать новых врачей, пробовать новые схемы. Главное, понимал я, не уходить от мира. Хотя было острое желание покончить с собой некоторое время. Но я гнал его от себя. Схема за схемой. Наконец нашелся израильский врач, выписал мне дорогущие лекарства, после которых я более-менее выздоровел(!) И опять написал об этом в ЖЖ. Пошел снова на работу вне дома, но не каждый день, а несколько раз в неделю, в остальное время — работа из дома.
И вот две недели назад — очередной приступ, посреди ночи. Нет, уколы помогают. Но они вырубают тебя — и все, ты спишь. Не дай Бог, такое случится на работе. Но там я уже предупредил, что вот есть такая проблема. Я болен неизвестной науке неврологической болезнью. И терял сознание периодически без всякой на то причины. И на улице и в метро и дома. Но однажды ударился головой об угол стола. Хорошо, что череп крепкий. Никто не знает, что это такое. По мне пишет диссертацию доктор наук из второго меда. Институт, кстати, педиатрический. Но она доктор наук — ей все равно. Дети тоже страдают подобными болезнями. А вот старики — нет.
Симптоматика у всех разная. Губину называли с десяток диагнозов. Мне тоже. Ни один не является верным. Болезнь чаще всего заканчивается суицидом пациента, либо сердечным приступом во время очередного «отруба», либо, если он дотянул до пятидесяти, когда когнитивные функции начинают угасать, человек выздоравливает полностью. Губин говорит: «Андрюша еще поборется». Ему осталось ждать 5 лет. Дотяни, Андрюша. Мне 8. И я тоже подожду. Тем более, что схема почти рабочая. Я жил без приступов очень долго. И уверен, еще какая-нибудь схема найдется. На мне уже всякие лекарства испытывали. Я фактически испытательный полигон для инновационной терапии в области неврологии. Но жалеть меня не нужно. У меня все хорошо. Многим куда хуже. Вон девушка в Топе рядом со мной перенесла онкологию и почти ослепла. Я еще и работаю вполне успешно. Хотя врачи советуют вообще не работать и поменьше думать. Некоторые даже считают, что я «неуместно веселый» порой — тут мы с Губиным, конечно, отличаемся коренным образом. Он слишком мрачный, я слишком веселый. Говорят, все дело в маниакальной фазе — в моем случае бесконечной, которая заканчивается обмороком. И потом мне опять веселее всех.
