Художник
Оставив дочь за рисованием, я вышла выгулять Джека – так зовут нашу собаку. Я не спеша прогуливалась вдоль парка. Обычно тут стояла лавка мороженого, и я любила взять себе стаканчик пломбира. Но, к моему сожалению, сегодня мороженым не торговали. Я немного расстроилась, ну да ладно. Мой муж на работе и до вечера нужно сделать еще целую кучу дел. Я шла, продумывая в голове план мероприятий на сегодня. Опять он?! Художник. Я не часто его здесь вижу, но и не первый раз. Он стоял возле сквера напротив мольберта и что-то сосредоточено рисовал. Обычно я проходила мимо, не глядя, что он рисует, но сегодня любопытство взяло верх – тем более, что и Джек побежал в ту сторону, где был он. Я подошла ближе. Мужчина в вязаном свитере с цветами на груди широко размахивал карандашом, штрихуя чьи-то темные пряди волос на нарисованном им портрете. Карандашом это было тяжело назвать, так как это было больше похоже на какой-то едва не исписанный полностью обрубок с грифелем внутри. Лицо его в напряжении впивалось в лист бумаги. Глаза беспрестанно следили за движениями карандаша-обрубка. Когда я приблизилась вплотную – то увидела, что человек, изображенный на холсте – мой муж.
– Что? – удивилась я, вглядываясь в рисунок. – Но как это возможно?!
– Вас что-то удивляет? – спросил художник.
– Да, Ваш портрет!
– А что? Он на кого-то похож? – удивился художник.
– Похож? Да он просто копия моего мужа! Вы его рисовали?
– Я не знаю, кого я рисую, я просто рисую так, как у меня это получается!
– Как такое возможно? – у меня не входила из головы такая схожесть с внешностью моего мужа.
– Возможно…Я просто беру карандаш, создаю штрихи, линии и разводы, а остальное получается так – как должно получиться. Так – как создает это моя фантазия.
– Вы лукавите? – улыбнулась я. Мне показались забавными его слова. – Вы видимо рисовали моего мужа раньше, либо часто его видели на улице? Вот отсюда и все ваши фантазии?
– Возможно и так. Но, к сожалению, я не знаком с человеком на этом портрете, так что рисую я, лишь ограничиваясь своим творческим миром.
– Очень красиво получилось! – мне почему-то так захотелось показать этот портрет моему мужу. – А вы продаете свои работы? – спросила его я.
– Нет. Сожалею, но нет. И тем более эта работа еще не закончена.
– Но почему же? Для чего же вы тогда их рисуете?
– Для себя… исключительно так…
Его ответ меня очень расстроил. Я посмотрела справа от художника, где лежали рисунки в коричневом старом чемоданчике.
– Можно посмотреть? – спросила его я.
– Пожалуйста, только аккуратно – улыбнулся он в ответ.
Я кивнула в знак того, что поняла его, присела и перевернула рисунки. Все это были портреты разных людей: мужчины, женщины, старые, молодые, даже несколько детей. Все их лица казались мне такими знакомыми – пока… среди них я не увидела портрет моей соседки Анны Олеговны, которая умерла больше месяца назад. Затем портрет ее мужа – Сергея Григорьевича – он умер спустя две недели после смерти жены… От этого мне стало жутко.
– Когда вы их рисовали? – спросила я у художника, показывая портреты своих соседей.
– Уже не помню… Давайте-ка посмотрю…Там же даты стоят на рисунках в углу…
Он взял портрет Анны Олеговны и констатировал 12 августа. А мужчину я рисовал 26 августа. После его слов – внутри меня что-то оборвалось. Двадцать шестое – я помню этот день. Ко мне же в тот день приехала двоюродная сестра Нинка из Калуги. Именно тогда, баба Марья с нашего подъезда рассказала о смерти Сергея Григорьевича…
– С Вами все хорошо? – спросил меня художник.
– А? – словно из оцепенения вывели меня его слова. – Да…все хорошо…
– Что-то не так?
– Нет, все хорошо… – стараясь как можно быстрее уйти от этого художника, ответила я. В этот момент пес Джек подбежал ко мне и лизнул мне руку. – Мне пора… Домой… До свидания…. Пошли, Джек.
– Всего хорошего, – слегка мотнув головой, попрощался загадочный художник.
Домой я вернулась бледнее стены. У меня не входило из головы все то, что я увидела на улице. Дочь продолжала что-то усердно рисовать. Я ополоснула лапы Джеку и отправилась на кухню готовить кашу. Все это просто совпадение. Чертово совпадение и не более того… В голове моей крутились страшные мысли, которые я всячески старалась от себя оттолкнуть. Какой странный художник… Очень загадочный художник… И почему я раньше никогда не обращала внимание на то, что он рисует? Странно всё это… На всякий случай я позвонила мужу и спросила как у него дела. Тот, как всегда, что-то ответил, а на мой рассказ про странного художника в парке просто отшутился, что якобы я пересмотрела ужастиков и начиталась страшилок.
Вечером приехал муж, и постепенно все мои переживания сошли на «нет». Все это просто накрутилось у меня в голове. Ну и дура же я, пора заканчивать смотреть всякую мистику. Вечером, гуляя с Джеком – я не видела этого художника – оно и к лучшему.
На следующий день, муж как всегда уехал на работу, а я, усадив дочь за просмотр телевизора – отправилась гулять с собакой. Дойдя до парка, я увидела в конце сквера знакомый темно-красный свитер с вышитыми зелеными нитками на нем какими-то цветами. Он рисовал. Я подошла к нему. Он рисовал портрет какого-то другого мужчины….
– Здравствуйте, – поздоровалась я.
– Доброе утро, – едва взглянув в мою сторону, ответил художник.
– А вчерашний портрет вы дорисовали?
– Да. Сегодня дорисовал. Вот он лежит, – он указал на стопку портретов.
Я взяла посмотреть портрет. Господи, да это же вылитый Николай, мой муж. Он улыбался. Позади него на фоне было нарисовано что-то вроде облаков или пара…Я еще тогда сравнила это с тем, что он работает в котельных и насосных, часто пар, вода, клапаны всякие там водные, датчики давления и прочее. В правом нижнем углу стояла сегодняшняя дата 15/09, от которой как-то стало не по себе, не знаю даже почему…
– А скажите, как вы придумываете фон для портретов?
– Так же как и сам портрет. Я просто рисую, то, что диктует мне моя фантазия…
– Странное у вас видение… я с таким еще никогда не встречалась, чтобы человек, который рисует – сам не знал, что рисует, – я улыбнулась.
– Ну, вот теперь, можно сказать, встретились, – улыбнулся он в ответ.
– Да… – согласилась я. – Ну мне пора, удачной фантазии Вам.
– Спасибо… – продолжая водить карандашом по холсту, ответил художник.
Я позвала собаку и отправилась к дому. Жуткий какой-то художник… После общения с ним, как-то некомфортно на душе. Уже на пороге у меня завибрировал в кармане телефон. Я достала смартфон, параллельно открывая входную дверь и входя в квартиру, ответила:
– Алло?
– Маргарита Васильевна?
– Да, – ответила я. Голос был мне не знаком, как и номер, с которого мне звонили.
– Меня зовут Дмитрий Ушаков, я работаю с Вашим мужем Николаем… и у меня для вас печальная новость… дело в том, что сегодня…
Дальше я ничего не слышала. Я все поняла. Глаза мои заволокло какой-то белой пеленой, в голову будто ударило чем-то тяжелым, и я потеряла сознание….
В насосной, где работал муж сегодня, выбило клапан давления, от чего острый металлический шарнир вырвало с мясом, и он угодил мужу в живот. От полученных ран – Николай умер по пути в больницу, не приходя в сознание. Моя дочь вызвала мне скорую. Сразу за нею приехали моя мама с отцом и сестра. Я лежала в спальне и не хотела принимать то, что случилось сегодня… Я слышала, как родители разговаривают с сестрой и дочкой в соседней комнате, выясняют причины всего произошедшего. Обсуждают предстоящие похороны… Да что же это такое? Я встала с кровати и вышла из комнаты. Одевшись, я направилась на улицу. Меня не хотели отпускать, но я сказала, что просто хочу подышать свежим воздухом и побыть одна. Я отправилась в парк…
Художник стоял там. Он рисовал. Я направилась к нему с явным намерением порвать все его рисунки и холсты, сломать карандаши и кисти. В этот раз он был готов к встрече со мной, перестав рисовать, когда я еще была от него в нескольких метрах.
– Не стоит этого делать… – сказал он каким-то спокойным голосом. – Я понимаю вашу печаль, но скажу одно – что я не причастен к вашему горю.
– Не причастен?! – взревела я. – Непричастен?!! А твои художества?! Твои ДУРАЦКИЕ портреты?! Они не причем?! Скажешь мне, что твои писульки просто так?!
– Это надуманно Вами! – сказал он. – Я понимаю Вас, но прошу меня выслушать прежде, чем совершить что-то непоправимое…
Меня всю трясло. Я была готова выхватить у него его обрубок-карандаш и запихать его ему в глаз, но с трудом все же смогла преодолеть эту прыть, чтобы выслушать, что он скажет.
– Прежде, чем я поведаю всё, я должен быть уверен, что вы не будете претендовать на то, что произойдет со мной в самом ближайшем будущем. Кроме того, что я верну Вашего мужа из мертвых – вы более не станете меня просить оживить еще кого-то. Не будете шантажировать этими знаниями, не будете угрожать мне или пытаться отнять у меня что-то, что поможет Вам в достижении Вашей цели.
– Что за бред вы несете?
– Если вы и вправду так считаете, то нам больше не о чем с Вами разговаривать…
– Хорошо, – выдохнула я. – Что требуется от меня?
– Всего лишь дать мне слово – не требовать того, что я перечислил! Просто слово…
– Что за… – хотела я сказать, но по взгляду художника поняла, что он не шутит. – Ладно…Я обещаю…
– Отлично. А теперь позвольте представиться… – начал художник. – Меня зовут Илья Баско. И я вправду художник. Причем рисовал довольно неплохие картины, пока… Год назад у меня умерла жена. С того самого момента моя жизнь потеряла смысл. Я начал пить, заливая горе алкоголем. Так мне было легче. Я перестал что-либо делать, погрузившись во мрак сразу после ее похорон. Ни друзья, ни родственники не смогли бы меня вытащить из того состояния. Я медленно умирал, пока однажды ко мне не пришел один странный, как он представился, покупатель картин. Мне тогда нужны были деньги, я уже пропил все свои сбережения, и я впустил его в дом в надежде продать ему хоть что-то. Но как оказалось, мои картины его не особо интересовали – он пришел предложить мне сделку. Этот человек показал мне вот этот самый карандаш, – демонстрируя свой обрубок карандаша в руке, которым он рисовал картины, произнес художник. – Это карандаш смерти, сказал он мне. Все, что будет нарисовано им – умрет сразу же, по завершению. Все, что умеет рисовать этот карандаш – это лица, портреты абсолютно разных людей. Рисующий даже вряд ли будет их знать – карандаш сам будет рисовать лица. Художнику лишь стоит направлять его на холст.
Илья Баско сделал паузу, как-то странно посмотрел на меня, будто впитывал мое удивление и заинтересованность от его слов, после чего продолжил:
– Человек предложил мне его взять в обмен на…Когда ты испишешь этот карандаш – сказал он мне, то получишь в благодарность за свою работу… после чего этот человек достал другой карандаш, который был очень похож на карандаш смерти, только с зеленой полоской – и сообщил, что это карандаш жизни. Все те, кого ты нарисуешь этим карандашом – оживут, если были мертвы и станут абсолютно здоровые – если болели. Ты сможешь оживить свою жену, лечить знакомых и близких. Все эти возможности ты получишь сразу же после того, как карандаш смерти будет полностью исписан. Как только ты закончишь свою работу, я принесу тебе карандаш жизни, в обмен на портреты, которые ты нарисовал. Осталось только дать свое согласие, закончил этот странный покупатель картин. Ну и как бы поступили бы Вы? – спросил у меня художник.
– Я… – я не знала, что ответить, так как не ожидала услышать то, что услышала. – Но ты же убил столько людей, чтобы оживить свою жену? Чтобы получить такую возможность, ты принес столько горя этим людям, – я указала ему на стопку портретов в его чемодане.
– Да. И я бы нарисовал еще столько же, чтобы вернуть ее! – грозно ответил он. – И я готов вернуть тебе твоего мужа, чтобы ты поддержала меня в моем решении. И тебе не надо никого убивать для этого, как это делаю я…Тебе лишь стоит сказать, что ты со мной…
Я стояла в ступоре. Что за человек приходил к нему? Что за странные сделки происходят в этом мире? Я не могла поверить во все услышанное, но его обрубок карандаша – этого чертового карандаша смерти, убившего моего мужа… он заканчивался… Его едва хватит на еще один портрет, а потом… потом он получит другой карандаш, который оживит моего мужа…
– Ну, так что? – прервал он мои мысли.
– Хорошо… – тихо ответила я. С этой фразой я почувствовала себя убийцей всех этих людей, лежащих в чемодане. Но что я теряю, кроме чести? Кроме совести от горя всех нарисованных людей. – Рисуй! – закончила я.
– Спасибо, – ответил художник. – Ты не представляешь, как тяжело все это одному держать в себе. Спасибо тебе, что ты меня поддержала. Я закончу с этим портретом, и останется еще один, завтра я испишу этот карандаш. И тогда я верну тебе твоего мужа, а себе жену… Я жду тебя завтра в полдень, на этом же месте…
Художник стал рисовать, вернее, водить по холсту обрубком карандаша, который вырисовывал очередного смертника на бумаге. Я не могла смотреть на это. В моей голове никак не складывалось все то, что происходило сейчас. Но надо преодолеть это, ради семьи, ради того, чтобы мой муж снова был жив…
Я плохо спала ночью, постоянно думая о завтрашнем дне. Как это будет выглядеть, что скажут вокруг люди, насколько это естественно и правильно? Проснувшись, я вышла на прогулку с собакой. Илья Баско уже стоял в парке и рисовал. Я не стала к нему подходить, я приду, когда будет полдень. Разобравшись с домашними делами, оставив дочь на бабушку, я побежала в парк… Мольберт стоял на месте, художник стоял спиной ко мне стоял. Мне казалось, он смеется, но смех этот был какой-то нездоровый…будто смех сумасшедшего
– Я пришла… – запыхавшись от волнения и быстрой ходьбы, сказала я. Эта фраза вылетела, как обрывок предложения. – Ты исписал карандаш? Он закончился? – глядя ему на руки спрашивала я.
– Почти… – сквозь жуткий смех, ответил он. Он не смотрел на меня, а глядел куда-то в сторону, в чащу парка. Затем он показал мне свою руку, держащий кусок грифеля от карандаша. – Осталось только поставить дату.
– Ну же? Ставь! Скорее… – волновалась я. Что-то пугало его, а вместе с ним и меня. Я чувствовала это напряжение всем телом. Этот сумасшедший смех, этот обреченный жуткий голос… Художник повернулся ко мне…
– Я не могу… – на его лице высыпали слезы, – Я не знаю, что будет, если… – он обреченно опустил голову. Неужели у него вдруг сыграла совесть? Неужели он понял, что наделал всеми этими рисунками? Еще вчера он был так уверен и категоричен, а сегодня уже утонул в сомнениях… Я посмотрела на портрет и всё поняла…
– Он обманул меня, – сквозь слезы, выступившие у него на лице, прохрипел Баско.
На холсте был нарисован сам автор…Автопортрет художника, на котором не хватало лишь одного маленького штриха – сегодняшней даты в правом нижнем углу…
