С самого детства Настя выделялась среди других детей. С первого класса отлично училась, в школьной самодеятельности самая активная – и стихи читала с выражением, и пела хорошо.

В поселке нашем на пять тысяч жителей детей особо негде было развивать. Ни тебе музыкальной школы, ни танцевальных коллективов. Только инициатива учителей. Вот Настя и занималась в вокальном кружке при школе, да в литературном, который учитель-филолог вела. А в девятом классе начала писать стихи.

Все удивлялись — в кого она такая. Лена всю жизнь воспитывала Настю одна. Была Лена всегда тихой, незаметной, молчаливой. В школе училась средне, с юных лет работала на поселковой почте. Невысокая, худая. На глазах огромные очки, на затылке – жиденький пучок волос. И вечно в каких-то вытянутых серых кофтах и бесформенных юбках. Но в глубине души была Лена очень романтична – читала запоем любовные романы и мечтала о принце. Только принцам не нужны серые мышки.

Об отце Насти никто ничего не знал. Однако в поселке вот что поговаривали… Приезжали как-то в местный клуб артисты из городской филармонии и выступали целых два вечера. Кто на скрипке играл, кто на пианино, кто песни пел. А во второй вечер вышел красавец с гитарой и романсы исполнял.

И на обоих концертах сидела в первом ряду Лена и смотрела на артистов с открытым ртом. Скромную белую блузочку надела, пучочек свой распустила, губы подкрасила. А щеки у нее сами по себе раскраснелись. В общем, выглядела вполне миленько. Стукнул ей тогда уже тридцать один год. Так вот, вероятнее всего, один из артистов и был Настиным отцом. Возможно, тот – с гитарой.

К выпускному классу Настя расцвела и стала настоящей красавицей. Остригла волосы по плечи и носила их распущенными. Ростом стала выше матери на полголовы. Летом уехала в областной центр и с легкостью поступила в институт на филологический. Вот какая умница. В конце августа уехала, жила в студенческом общежитии. На каникулы приезжала к матери, все краше и краше становилась.

Как-то через три года после Настиного отъезда на учебу я поехала в город в командировку по рабочим вопросам. После совещания мы с городскими коллегами отправились в ресторан. Как же я удивилась, когда в девушке, подошедшей взять у нас заказ, узнала Настю. Она, увидев меня, смутилась.

— Здравствуй, Настенька, — говорю, — ты что же, подрабатываешь? А как учеба? Справляешься?

— Я, Татьяна Петровна, — отвечает, — на заочное перевелась.

А я по лицу вижу – врет. Начала я у нее еще что-то спрашивать, но в этот момент она глаза резко вскинула и на сцену ресторанчика стала глядеть, не мигая. Я обернулась – там музыкальная группа вышла. Инструменты настроили, в микрофон «раз-раз» сказали и начали играть какой-то рок. А вокалист у них – этакий лохматый вихлявый мажорчик с гитарой. Посмотрела я на лицо Насти и поняла – пропала девка. Влюблена в этого рокера по самую макушку.

Через год Настя вернулась в дом матери. И не одна. С грудным сынишкой. Похудевшая, молчаливая и сломленная.

Я вскоре сошлась с одним мужчиной и переехала к нему в другую местность. Но не сложилось у меня с ним долгих отношений, и я вернулась в родной поселок.

Лена к тому времени уже была на пенсии, а ее место на почте заняла Настя. Сыночку ее исполнилось двенадцать лет. Я не очень-то удивилась, когда узнала, что самое его большое увлечение – гитара. Он довольно прилично играл и занимался в том же вокальном кружке при школе, что и его мать когда-то.

На Настю я не могла смотреть без жалости и злости. Злило меня, что не удержалась она на высоте, позволила сломать себя. Вот ведь надо же – такая умница и красавица, а повторила материнскую судьбу. Одно меня радовало, что у Насти не было дочери, некому будет повторять.

Источник