Лена вышла из школы. Закончился ещё один трудный рабочий день. Первый снег под ногами был похож на промокшую серую вату, и сапоги, скорее всего, тоже промокнут. Бррр! Осень, промокшие сапоги и колготки – очень неприятное сочетание. А в детстве первый снег радовал, и ведь он совсем не изменился. Она вышла на тротуар, и тут её окрикнул знакомый женский голос:

— Лена, можно вас?

Лена обернулась, и увидела Аллу — владелицу фирмы, в которой она когда-то работала с мужем. Тогда фирма принадлежала другому человеку, он её или продал, или отдал за долги Алле. Сделку провернули настолько тайно, что даже приближенные к Михаилу Ефимовичу сотрудники ничего не знали. Алла сказала, что теперь все будет по-другому, и провела оптимизацию. Лена и ещё несколько человек оказались уволенными. Алексей, муж Лены – остался работать, и хорошо, ведь дела фирмы резко пошли в гору — Алла управляла, как истинный передовик капиталистического производства. Только, вернее, не производства, а продаж.

— Садись в машину, поговорить надо, — сказала Алла.

— Что-то на работе случилось? Что с Алексеем? – встревожилась Лена.

— Ой, ты так говоришь, словно у нас химзавод, — пошутила Алла. – Что у нас случиться-то может?

— Мне идти надо, дети ждут.

— Подождут. Садись.

Как всегда великолепная, похожая на пантеру Алла, не терпела возражений.

— Только быстро, — попросила Алена.

— Поехали в кафе какое-нибудь?

— Зачем?

— Я ведь тебе сказала — нам надо серьезно поговорить.

В кафе было безлюдно. Алла попросила принести им кофе, внимательно посмотрела на Лену, задумалась, вздохнула, и произнесла:

— Тяжело живется-то?

— Нормально.

— Долг по ипотеке, еще кредиты есть… Сапоги – старые. Это нормально?

— Нормально. – В голосе Лены послышались резкие нотки. – Все живы, здоровы. Нормально.

— Хочешь всё изменить? Разом!

— Это как? Вы мне работу хотите предложить? Снова переводчиком?

— Мне теперь переводчики китайского языка нужны. Ты не подходишь, прости.

— О чем речь тогда?

— План такой – ты выбираешь место на карте, в России… Не думаю, что тебе будет просто за её пределами, да и не такая я уж щедрая. Я покупаю тебе квартиру, и ты уезжаешь туда с детьми, жить.

— Как уезжаю? А Алексей?

— Ладно, так понятнее будет… Лена, отдайте мне вашего мужа. Я заплачу 5 миллионов, — сказала Алла, – рублей, конечно, я ведь ещё не настолько богата. Это просто так, чистыми, чтобы вам было на что жить, пока не устроишься. Часть можно положить в банк.

— Вы… Вы мне это серьезно говорите?

— Я разве когда-нибудь говорила что-то несерьезное? У меня нет такой привычки. Подумайте. Вы мучаетесь, муж ваш мучается, пытается из кожи вылезти, чтобы хоть как-то обеспечить вас. А вашу работу… нельзя и работой считать. Только время зря убиваете на этих детей. Они ведь не хотят учиться.

— У вас отношения с Алексеем? – Руки Лены сжались в кулаки.

— Нет. Но это дело поправимое, поверьте. Что вам мешает сказать, что вы его разлюбили? Просто у него ответственность перед вами, а когда он поймет, что у вас всё будет хорошо… Из него хороший бизнесмен получится, в… соответствующих условиях. А иначе пробегает всю жизнь в среднем звене. Ради чего? Мы подходим друг другу.

— А мы любим друг друга. И дети его любят.

— Лена, такие предложения делают раз в жизни. Подумайте.

Лена не хотела этого делать, это получилось неожиданно. Она взяла чашку с кофе, закричала и выплеснула его в лицо Алле.

И проснулась… Рядом спал Алексей. Посмотрела на часы, и поняла, что пришла пора вставать. Выключила будильник. На кухне она выглянула в окно, за которым увидела сиреневый мрак, желтый свет фонарей, и первый выпавший снег…

Фирма Аллы располагалась, да и по сей день, наверное, располагается в большом офисном здании, так похожем на вавилонскую башню. В том самом здании, где у меня был кабинет. С ней мы часто пересекались на парковке.

А сама эта история произошла года два с половиной назад. Алексея и Лену я вспомнить не смогла, хотя наверняка виделись в коридорах. Сначала ко мне он пришел один, и сказал, что у его жены истерика, нервный срыв, и всё из-за какого пустяка – из-за сна. Она просит его уволиться. А уволиться он не может себе позволить, потому что ему надо кормить детей. Он хотел, чтобы я поговорила с его женой, разъяснила, что не стоит снам придавать так много значения. Через несколько дней он пришел ко мне уже с Леной, но она попросила его уйти. Тогда она и рассказала мне этот сон.

— Лена, — сказала я. – Посмотрите на него так, словно впервые видите. И вы поймете, что он любит вас, по-настоящему. Это заметно, и это стало понятным даже за те пять минут, что он стоял тут.

Лена приходила ко мне ещё несколько раз. Мы беседовали о снах, тем более, для меня, сны были одной из любимейшей тем в работе. Разобрались. Разобрали по косточкам и её сон. Она успокоилась.

А через год, или чуть раньше, ко мне пришла Алла, и я подумала, в шутку, что если бы я решила дать своему кабинету название, то на двери красовалась бы табличка: «Рим». Это потому что, все пути, из длинных коридоров нашей вавилонской башни, ведут ко мне.

Алла села напротив меня, и задала вопрос, который не был оригинальным:

— Вот скажите, что этим мужикам надо? Вы меня немного знаете, мы виделись… Я ведь не завалящая какая-то… Почему они выбирают других? Тех, кто ничего не добился…

— Вы хотите спросить, почему вас не любят?

— Да нет никакой любви! Какая любовь?

С ней будет трудно, подумала я. Очень трудно. Дожила до сорока лет, и забыла, что есть такая вот любовь. А ведь знала об этом, когда-то… Только забыла почему-то.

Источник