ЛУЧШЕ НЕ НАЧИНАТЬ

Клавдия Ефимовна Скрипкина проснулась под утро от ощущения сильной и непривычной боли за щекой . Где-то в нижней челюсти старушки внезапно поселилось злобное существо, терзающее ее скулу с такой силой, что Клавдия Ефимовна взвыла не своим голосом.

Добравшись до ведра с водой, 88 летняя бабушка зачерпнула ковшом согревшейся за ночь воды. Отлив немного в стакан, щедро сыпнула туда соли и принялась полоскать рот. Надеялась, видимо напугать соляным раствором монстра, грызущего ее скулу. Горько соленый вкус отвлек немного боль. Но этого было недостаточно, чтобы уснуть снова. Промучившись до утра, Клавдия Ефимовна решила, что миновать зубного доктора ей не удастся.

«Неуж- то и взаправду кость так болеть может» подумала она. Ведь всего-то каких-то пару лет назад, она спорила с соседкой о том, что зубы не могут болеть. «Чего там болеть. Ведь кость сплошная». Выходит, что могут болеть. Да еще как !
Чтобы хоть как-то отвлечься от боли, Клавдия Ефимовна ударилась в воспоминания. Этот способ забыться, в последнее время стал ее любимым способом заполнить пустоту одиночества.
Лет десять уж тому, как умер второй ее муж Павел Трофимович Скрипкин. Детей совместных им Бог не дал. Как и с первым мужем. О первом своем Клавдия не очень любила вспоминать. Пожили -то всего ничего. Лет пять, не более, а натерпелась она, в ту пору столько, что и на три жизни бы хватило. Правда, не от мужа, а от мамаши его.

Каких только пакостей не выделывала свекровушка Клавдии, мать первого мужа ее Кирилла. И била сноху, и славила по селу, как хотела, и тарелку со щами на голову опрокидывала. Крута была свекровушка, не дай Бог. Закончилось это все тем, что поскользнулась Клавдия на ступеньках дома и упала животом на железную скобу, о которую люди добрые с обуви грязь очищают.

А в животе молоденькой Клавы ребеночек ножками бил. Оно бы все ничего. Мало ли что в жизни бывает. Но вот откуда на крыльце кучка солидола оказалась, на которой Клавдия поскользнулась?
Кирилл на работе колхозной в то время был. Утром жена мужа провожала, никакого солидола там не было. А потом Клава коровушку кормилицу свою доить пошла. Выходя с ведром из сараюшки, увидела как мать Кирилла со двора пошла куда-то. Клавдия, помнится порадовалась даже, надеясь, что зловредная старуха хоть на время ее в покое оставит.

Поднялась с ведром, полным молока на крылечко и ту же ноги разъехались. Упала Клавдия и ребеночка убила своего. Семьдесят лет без малого прошло с того черного дня, а обида так и не прошла полностью.
Перед самой войной это случилось. Клавдия тогда в больнице отходила несколько дней. А как домой заявилась, так мужу ультиматум и преподнесла . «Или я, или она»
Сын от греха подальше, матушку в соседнее село к сестре своей, дочери материной увез. Не сильно свекровь возмущалась. Чуяла кошка, чье мясо съела.
Доходили слухи до Клавдии, что не сладкой свекровушке ее жизнь с тех пор казалась. Сестра Кирилла вся в матушку свою пошла. Ну и нашла коса на камень. А тут еще и зятек не лыком шит оказался. Короче приперли они старуху к стене крепко. Волей, неволей, но руки укоротила свои бабка и язык на место поставила.

Забеременеть Клаве больше не удалось. А через год мужа ее первого война прибрала. Клавдия погоревала немного да и успокоилась.
Видимо, со смертью дитя своего и любовь ее к мужу тоже умерла.
Второй раз замуж пошла , когда самой уж под сорок было. Вдовец с двумя мальчонками посватал. Возможно, не будь детей сироток без мамки и не пошла бы Клава за их отца. А так… Нет своих, хоть на чужих порадовалась.
Мальчишки покладистыми оказались. Хоть и не называли «мамой», но и не обижали зря. Хотя и не маленькие были, когда отец их новую жену в дом привел. Максимке старшенькому тринадцатый шел, а Андрюшке девятый.

Вырастили супруги неплохих парней. Выучили, в армию одного за другим спровадили. У каждого из них давным давно свои дети. И внуки уже не маленькие.
Последний раз Клавдия сыновей видела на похоронах Кирилла, отца мальчишек.
Издалека приехали тогда парни. Первое время изрекдка писали они мачехе, даже деньги кое-какие посылали. Но со временем связь их прервалась. И где они, что с ними, Клавдия Ефимовна не знала.
Старушка была неконфликтной и с молодости. А сейчас и подавно. Не любила шумных посиделок, сплетен бабских никогда не поддерживала. От этого, возможно и подруг подходящих у нее не было.
И жила Клавдия Ефимовна одна на самом краю поселка. Несмотря на возраст по дому делала все сама. И поленницу сложить и огород посадить и в лес по грибы- ягоды сходить. Все сама. Спасибо, что хоть от правления сельского дрова ей колотые привозили.

Нарядившись в лучшее свое коричневое платье с белым воротом, бабушка одела поверх платья вязаную кофту.
«Как домой возвертаюсь, не забыть пуговку пришить к кофте, а то болтается. Потеряю, где еще такую возьму?» буднично думала старушка, уверенно семеня в сторону поликлиники.
Народу у регистратуры в единственной больнице маленького городка, было не протолкнуться. Пристроившись в хвосте бесконечной очереди, Клавдия Ефимовна приготовилась к долгому ожиданию. Ноги древней бабушки затекли, спина ныла, но она стойко перенося неудобства, целый час медленно продвигалась к заветному окошечку. То и дело в очереде вспыхивали кратковременные, но яростные перепалки. Как всегда, кто-то пытался пролезть без очереди, уверяя всех, что отлучался всего лишь на секундочку. Но возмущенное «Вас тут сроду не стояло», подхваченное множеством очередников, отбрасывали неудачного покусителя в хвост очереди.

Едва не падая от усталости, Клавдия Ефимовна добралась все же до окна регистратуры. «Доча, — заискивающе пропищала старушка, чегой-то у меня в роте так болит, что света не вижу. Поди зуб. К дохтуру поди надоть. А?»
«Доча» — пятидесятилетняя необъемная бабища, раздраженно глянув на крохотную Клавдию Ефимовну, неуважительно пробасила. «Так вам лучше знать. К «дохтуру» или на кладбище. Карточка есть?»
«Зачем ей моя карточка? — Подумала бабушка, шаря в необъемной своей сумке. -А с паспорта пойдет? Карточка -то? Или вам отдельную надоть?» Она бесхитростно воззрилась на онемевшую регистраторшу.

«Перешница старая- разозлилась, пришедшая в себя «доча», —ты мне тут шуточки не устраивай. Народу тьма, а она тут поясничает. Карта спрашиваю у нас или на руках ?»
Клавдия Ефимовна обиженно заморгала. «Я можа и перешница старая. Но карточки с собой не ношу. Они у меня дома в альбоме лежат. С каких таких щей карточка моя у тебя должна быть?. Ты мне не родная кровь, чтобы тебе карточки дарить».
Очередь подозритенльно притихла, прислушиваясь к странному диалогу «перешницы» с «дочей».
Давясь смехом стоящая позади Клавдии Ефимовны, молодка пожалела старую. «Вы, бабушка ответьте . ваша медицинская карта, в которую доктора назначения пишут где?»

«Аааа… — дошло наконец до старушки — Только не знаю я. Как при батюшке Ельциным мне пендицит вырезали так я больше в больницах ваших и не была».
«Ясно — успокоилась регистраторша. — Паспорт с собой? А полис где?»
Как ни странно, но и паспорт и просроченный давно медицинский полис оказались у бабки в наличие.
Побурчав еще немного по поводу просроченной медицинской страховки, регистраторша наконец выдала бабке листок с номером врачебного кабинета и временем приема.

На третий этаж Клавдия Ефимовна поднялась удивительно легко для своего возраста. Но вот стоять в переполненном людьми коридоре у кабинета зубного, для бабуши 88 лет, вскоре стало невмоготу. Очередь негромко гудела, переговаривалась. Многие болтали по телефонам, до сих пор вызывающим у старушки суеверный страх. Никто не обращал внимания на едва стоящую бабку.
На деревянных креслах, похожих на те, что раньше устанавливались в сельских клубах, в основном сидели люди не старые. А некоторые так и вовсе — зеленая молодежь. Но уступать место Клавдии Ефимовне никто не торопился.

Ближе всего к ней, сидел парень лет двадцати. Скорей всего он был нездоров. Не то с нарушением обмена веществ в организме, не то просто любитель хорошо покушать. Но ряшка у парнишки была просто на загляденье. Любой хряк бы позавидовал. Да и брюшко не подкачало. Делая вид, что спит, парень откинулся в кресле.
Но зоркая бабушка поймала на себе его подозрительный взгляд. «Уступил бы место бабушке»- проговорила она достаточно громко, слегка затронув парня за плечо.
«Чего!? — воскликнул тот таким тоном, будто старушка предложила ему по меньшей мере, выскочить из окна третьего этажа. Несмотря на то, что Клавдия Ефимовна была особой почти скромной и не скандальной, это удивленно- возмущенное «Чего!?» ее видимо обидело. — «Место, говорю уступи. Молодой, здоровый, постоишь.»

Парень ничего не успел ответить. Сидевшая рядом с ним немолодая женщина в раскраске, не соответствующей ее возрасту, истерически завопила — «Сиди Мишенька. Раз есть сила у старухи по больницам шляться, значит есть сила и постоять. Ребенок больной. Что, некого больше с места согнать?».

Клавдия Ефимовна от такого оборота дела, растерялась и отступив подальше от разъяренной мамаши «больного ребенка» прислонилась к стене.
Помощь пришла к ней в лице пожилого человека с костылем, сидевшего поодаль.
«Присядь, мать — поднимаясь с кресла , обратился он к Клавдии Ефимовне. — А то действительно. Парень настолько болен, что того и смотри от жира лопнет. А ты виновата будешь».
Очередь, до этого негромко что-то бормочущая, уставилась на спорщиков, в нетерпеливом предвкушении скандала.

«Ах ты, старый козел. Мальчик болен. У него несварение желудка. Вот и поправился немножко. Или ты считаешь, что все должны быть такими глистами, как ты и эта старая калоша? Да ваши кости скоро шкуру вам проткнут. Жлобы. Я своего ребенка в черном теле не держу. А вы, на кладбище ползите. Там вам лет десять уж, как прогулы ставят. Нечего по больницам шляться» — пронзительно, на всю больницу заверещала мать «бедного мальчика».

Невозмутимо выслушав очередную тираду крашеной дамы, инвалид с костылем негромко ответил -« Ну если вы, уважаемая так щедры для своего дитяти, то уж фруктами его бы кормили, а не жиром надували. Иначе, на кладбище ему вскоре ползти придется. А мы еще погодим».
Очередь возликовала. Хоть какое-то развлечение в этом маленьком мире зубной боли отвлекло ее от взаимных жалоб друг другу.
Положение спасла одна из очередниц, вызванная к доктору на «эшафот». «Садитесь, бабуля» — великодушно показала она рукой на освободившееся кресло.
Ожидать своей очереди сидя, было гораздо легче для старой женщины. Да и неожиданный заступник оказался хорошим собеседником. Но как бы там ни было, Клавдия Ефимовна без особого дискомфорта дождалась вызова к доктору.
При виде устрашающей своими никелерованными частями , непонятной конструкции в центре кабинета, Клавдия Ефимовна заметно оробела. Немолодой мужчина в не очень свежем халате махнул рукой на сооружение. «Садитесь в кресло , бабуля. Посмотрим, чем помочь вам можно.»

Видя, что больная медлит, доктор довольно бесцеремонно подтолкнул ее к зубоврачебному креслу. Устроившись поудобнее Клавдия Ефимовна несмело пропищала — «У роте чегой-то шибко дерет. Прям-таки ночь спать не могла.»
Доктор, которому видимо порядком надоели жалобы пациентов, пошутил словами из известного анекдота.
«Ну да, последний зуб заболел, которым любимому зятю бутылки с пивом открывала. Да, бабуся?»
Не поняв шутки, Клавдия Ефимовна испуганно переспросила- «Какие бутылки? Какому зятю? Да, Господь с тобой, сынок. У меня и зятя нет. Снохи только. Да и те далече»
Старухина наивность кажется доктора слегка смутила. Переходя на официальный тон, он произнес «Начнем-с. — Рот открой. Пошире.»
Клавдия Ефимовна от страха закрыв глаза, широко, как только смогла, открыла рот.
«Ничего себе!» — пробормотал врач.
Чувствуя новый прилив страха, бабушка распахнув глаза, в панике прошептала — «Чего там?». И удивилась сама, увидев удивленное лицо доктора. «У вас, Клавдия Ефимовна зубы все свои?»
« А чьим же быть им в моем-то роте?» — пришла пора торжествовать бабушке.

«Я за последние 30 лет у человека вашего возраста не видел так хорошо сохранившихся зубов. Как у сорокалетнего здорового человека. Ничуть не съеденные и абсолютно здоровые Маленькая трещинка не в счет. Мы ее мигом залатаем» — отозвался доктор. От уважения к необыкновенному клиенту, доктор перешел на «вы», что случалось с ним крайне редко.

«А с чего это я зубья есть стану? — хитро спросила старушка, — мне государство пензию положило. И картохи хватает. Если захочу, косточку погрызу наваристую. А зубья пусть грызут те, кому больше нечего грызть».
Оценив по достоинству шутку, доктор рассмеялся. «Молодцом бабуля. Вы поди и другими болячками не страдаете? Когда в последний раз на осмотрах были? Карточка у вас пуста совсем»
Узнав от Клавдии Ефимовны, что последнее ее посещение лечебного заведения было тогда, когда «Батюшка Ельцин страной правил», доктор от удивления даже присвистнул.

«Молодцом, бабуля. Да! Были люди в ваше время! Не то что нонешнее племя — вспомнил он слова поэта из школьной программы. — Хлипкая молодежь пошла. Едва ли не с пеленок все поголовно мои клиенты. И не только. Печенки у всех погроблены. Пиво с 10 лет халкают. Гадость заграничную ведрами потребляют. Колы, спрайты… Я своему внуку запрещаю. Да что толку. Родители сами всю эту химию употребляют и дети туда же».

Сетуя на современные нравы, доктор тем не менее, не забывал о своей работе. Ловко запломбировав больной зуб старушки, он поинтересовался какой же пастой чистит та зубы. «Да простой- сплевывая противную зубную пыль отозвалась Клавдия Ефимовна. Ложка соли на стакан воды. Или соды. Вот и вся паста»
«Действительно — согласился доктор. — Природные средства. Никакой химии. И эмаль не стирается. А то мы тут боремся за чистоту полости рта. А щетка ничего кроме механических повреждений не дает. Но…. Минздрав меня не поймет, если своим клиентам предложу зубы не чистить, а лишь солью полоскать. Всего вам наилучшего, Клавдия Ефимовна. До 100 прожить. Надеюсь, для вас это плевое дело! Больницы — это хорошо. Но как пойдешь по ним, так тысячу несуществующих болячек у тебя обнаружат. Так что , лучше не начинать».

Добравшись до дома, Клавдия бережно стянула с себя «выходную» одежду, ровесницу своей молодости. Переодевшись в домашний халат, она покормила кошку и включив видавший виды телевизор, присела на краешек продавленного диванчика.
Хотелось есть, но доктор запретил ей делать это в течении двух часов.
«Ой, батюшки, пуговицу-то пришить забыла» — Клавдия Ефимовна достала из древнего серванта коробку с необходимыми мелкими принадлежностями. Придвинувшись к окну долго не могла попасть ниткой в игольное ушко.

А когда наконец ей это удалось, безрадостно подумала. «Доктор прав ведь. Как начнешь по больницам ходить — не остановишься. Завтра придется снова идти. Чегой-то видеть плоховато стала. Или лучше не начинать?»

Источник