Маленькие дети видят то, что не видят взрослые. Они кому-то улыбаются радостно, кого-то боятся и лепечут, указывая ручкой — мол, там плохой дядя! Страшная тётенька! Родители ласково разубеждают малыша; никого там нет! Что остаётся ребёнку? Только поверить родителям, которые обладают непререкаемым авторитетом. Страшная тётенька есть. Но надо делать вид, что её нет. И на самом деле можно перестать её видеть; так работает внушение. Можно внушить ребёнку, что яблока на столе нет. И он перестанет его замечать.

Ребёнок не обладает развитой речью. Он не может сказать примерно так: «разве вы не видите, что в углу стоит пожилая женщина неприятной наружности в чёрном ниспадающем платье и смотрит на вас с невыразимой злобой?». Конечно, трехлетний малыш так сказать не может. И только жалуется на «плохую тетеньку» или «страшилу». А иногда дитя ещё и говорить толком не научилось. И смеётся от радости, глядя на ангелов, которых не видит взрослый.

Все это может быть чистой правдой. И вот пример. До пяти лет ребёнок способен слышать такие высокочастотные звуки, которые недоступны слуху взрослого человека. Приборы фиксируют звук; высокочувствительные приборы. Он есть! Но для взрослого человека этого звука нет. Он неразличим, вот и все.

А ребёнок слышит. Но пересказать содержание или напеть мотив неслышимой другими прекрасной музыки он не может. Он просто сидит и играет, разговаривает с игрушками. Может быть, он не с игрушками разговаривает, а с невидимыми собеседниками? Но малыш понимает, что взрослые не велят слышать тонкие голоса невидимых существ. И не говорит об этом; он увлечён игрой. И думает, что это игрушки ему отвечают. «Зайчик мне сказал!», — а мы киваем и умиленно улыбаемся. Мы забыли о тех временах, когда тоже слышали и видели недоступное взрослым.

Отлично помню, как видела в детстве вещи, которые не видели взрослые. Но ребёнок умён и скрытен. Он не будет рассказывать о том, о чем не принято говорить. Ещё в раннем возрасте дитя понимает, что ангелов и темных сущностей другие не видят. И не видят умерших, про которых рассказывает иногда ребёнок: мол, ко мне дедушка приходил! Он сказал, что любит меня!

«Конечно, приходил, — соглашается мама, — во сне. Тебе это приснилось!». И теперь ребёнок и сам соглашается, что это был сон. Раз мама так сказала. Хотя он не спал, а сидел в постельке и играл. Но дедушка — это сон. И остальное, невидимое взрослым, — это просто кажется…

Если ребёнок объективно способен слышать то, что не слышат взрослые, он способен и видеть то, что недоступно взрослым. Просто дети сначала слишком малы и не могут внятно рассказать о том, что видят. А потом теряют эту способность.

Но в глубине памяти увиденное сохраняется. Вот почему мы отлично знаем, как выглядят ангелы. Как выглядят ведьмы и черти… Мы их потом узнаем на картинках, потому что мы их видели. Мы вспоминаем.

Детям надо верить, когда они рассказывают, что видят кого-то. Мы не слышим ультразвук, но он есть. И его слышат другие живые существа. И дети слышат. Точно так же они видят то, что не доступно зрению взрослых. Ребёнку нужна ласковая поддержка и полное доверие. И заверение в том, что увиденное не причинит вреда.

Некоторые сохраняют способность видеть — единицы. Это визионеры. Из них получаются ясновидцы, поэты, художники, писатели, философы и психологи. Настоящие. Но их мало…

Анна Кирьянова