Винсент Ван Гог — один из тех художников, кого специалисты единодушно причисляют к категории художников душевнобольных. По этому поводу написано огромное количество работ, авторами которых являются психиатры и психоаналитики, историки искусства и культурологи, и даже «Википедия» при запросе «душевнобольные художники» выдает информацию о нем.

Исследователи спорят о диагнозах, выдвигая предположения о наличии у Ван Гога биполярного расстройства, шизофрении или эпилепсии, отягченных злоупотреблением алкоголя. Но все эти диагнозы лишь интерпретации уникального ансамбля текстов, написанных самим Винсентом Ван Гогом.

Немногие художники, взявшись за перо, оставили нам наблюдения, дневники, письма, значение которых было бы сопоставимо со сделанным ими вкладом в области живописи.

Но письма Ван Гога — это потрясающий, ни на что не похожий документ, растянувшийся на сотни страниц, это диалог с адресатами писем, но также и с самим собой, Богом, миром.

Не нуждаясь в посредниках и переводчиках, Винсент Ван Гог сам рассказывает о своем опыте переживания психического расстройства, представая перед читателями удивительным, думающим, трудолюбивым и очень чутким человеком, который в периоды между приступами ужасной болезни был куда более здоров, чем большинство его интерпретаторов и диагностов.

Щемящий сердце рассказ художника об опыте переживания психического расстройства начинается 2 января 1889 года в письме, адресованном его брату Тео, из психиатрической больницы французского города Арль, где Винсент оказался после всем известного происшествия с отрезанным ухом.

«Чтобы рассеять все твои опасения на мой счет, пишу тебе несколько слов из кабинета уже знакомого тебе доктора Рея, проходящего практику в здешней лечебнице. Я пробуду в ней еще два-три дня, после чего рассчитываю преспокойно вернуться домой. Прошу тебя об одном — не беспокоиться, иначе это станет для меня источником лишних волнений».

Кстати, в знак благодарности за ту помощь, которую г-н Рей оказывал Ван Гогу во время приступов болезни, художник нарисовал его портрет. Современники утверждали, что портрет получился очень похожим на модель, однако Феликс Рей был равнодушен к искусству. Картина Ван Гога провалялась на чердаке, потом ей еще какое-то время закрывали дырку в курятнике, и только в 1900 году (через 10 лет после смерти художника) картину нашли во дворе доктора Рея. Работа была приобретена знаменитым российским коллекционером Сергеем Щукиным и хранилась в его личной коллекции вплоть до 1918 года. Уезжая в иммиграцию, коллекционер оставил картину на родине, так она попала в коллекцию Государственного музея изобразительных искусств им. Пушкина в Москве.

После этой первой госпитализации Винсент Ван Гог напишет брату Тео: «Уверяю тебя, что несколько дней, проведенных мною в лечебнице, оказались очень интересными: у больных, вероятно, следует учиться жизни. Надеюсь, что со мной ничего особенного не случилось, — просто, как это бывает у художников, нашло временное затмение, сопровождавшееся высокой температурой и значительной потерей крови, поскольку была перерезана артерия; но аппетит немедленно восстановился, пищеварение у меня хорошее, потеря крови с каждым днем восполняется, а голова работает все яснее».

В письме брату Тео от 28 января 1889 года Винсент Ван Гог предлагает свой ответ на интересующий многих вопрос о связи гениальности и помешательства, искусства и психопатологии: «Не скажу, что мы, художники, душевно здоровы, в особенности не скажу этого о себе — я-то пропитан безумием до мозга костей; но я говорю и утверждаю, что мы располагаем такими противоядиями и такими лекарствами, которые, если мы проявим хоть немного доброй воли, окажутся гораздо сильнее недуга».

3 февраля 1889 года Винсент Ван Гог делает любопытное наблюдение в отношении жителей города Арль — нет, не пациентов местной психиатрической лечебницы, а обычных горожан: «Должен сказать, что соседи исключительно добры ко мне: здесь ведь каждый чем-нибудь страдает — кто лихорадкой, кто галлюцинациями, кто помешательством; поэтому все понимают друг друга с полуслова, как члены одной семьи… Однако полагать, что я вполне здоров, все-таки не следует. Местные жители, страдающие тем же недугом, рассказали мне всю правду: больной может дожить до старости, но у него всегда будут минуты затмения. Поэтому не уверяй меня, что я вовсе не болен или больше не заболею».

Из письма художника брату от 19 марта 1889 года мы узнаем, что жители Арля обратились к мэру города с заявлением, подписанным некоторыми горожанами, о том, что Ван Гог не имеет права жить на свободе, после чего полицейский комиссар отдал распоряжение снова госпитализировать художника. «Словом, вот уже много дней я сижу в одиночке под замком и присмотром служителей, хотя невменяемость моя не доказана и вообще недоказуема. Разумеется, в глубине души я уязвлен таким обращением; разумеется также, что я не позволю себе возмущаться вслух: оправдываться в таких случаях — значит признать себя виновным».

21 апреля Винсент Ван Гог сообщает брату Тео о своем решении после выхода из больницы поселиться в приюте для психически больных в Сен-Реми-де-Провансе: «Надеюсь, будет достаточно, если я скажу, что решительно не способен искать новую мастерскую и жить там в одиночестве… Работоспособность моя постепенно восстанавливается, но я боюсь потерять ее, если стану перенапрягаться и если на меня, сверх того, ляжет вся ответственность за мастерскую… Меня начинает утешать то обстоятельство, что теперь я начинаю считать безумие такой же болезнью, как любая другая».

Пребывание Винсента Ван Гога в психиатрической больнице, а позже в приюте для душевнобольных финансировал брат художника — Тео. Помимо этого, Теодор на протяжении более чем 10 лет обеспечивал Винсента средствами к существованию, давал деньги на аренду жилья и ателье, на холсты, краски и текущие расходы. «Я не знаю такого лечебного заведения, куда меня согласились бы принять бесплатно на том условии, что я буду заниматься живописью за свой счет, а все свои работы отдавать больнице. Это — не скажу большая, но все же несправедливость. Найди я такую лечебницу, я без возражений перебрался бы в нее».

Перед отъездом из Арля в приют для душевнобольных Сен-Реми-де-Прованса Винсент Ван Гог пишет брату следующее письмо: «Я должен трезво смотреть на вещи. Безусловно, есть целая куча сумасшедших художников: сама жизнь делает их, мягко выражаясь, несколько ненормальными. Хорошо, конечно, если мне удастся снова уйти в работу, но тронутым я останусь уже навсегда».

Винсент Ван Гог провел в приюте Сен-Реми-де-Прованса год (с мая 1889-го по май 1890-го), директор приюта разрешил художнику работать и даже предоставил отдельную комнату под мастерскую. Несмотря на повторяющиеся припадки, Винсент продолжал рисовать, видя в этом единственное средство борьбы с болезнью: «Работа над картинами — необходимое условие моего выздоровления: я лишь с большим трудом перенес последние дни, когда был вынужден бездельничать и меня не пускали даже в комнату, отведенную мне для занятий живописью…»

В Сен-Реми-де-Провансе художник рисует пейзажи, изображающие виды из окна мастерской и сад, а когда Винсенту разрешили под присмотром покидать приют, то на его холстах появились и окрестности Сен-Реми.

Несмотря на три тяжелейших припадка, которые на многие недели вывели Винсента из строя, он написал за этот год более 150 картин, сделал более 100 рисунков и акварелей.

Из письма Ван Гога сестре: «Здесь, правда, находятся несколько тяжелобольных, но страх и отвращение, которые вселяло в меня раньше безумие, значительно ослабели. И хотя тут постоянно слышишь ужасные крики и вой, напоминающие зверинец, обитатели убежища быстро знакомятся между собой и помогают друг другу, когда у одного из них начинается приступ. Когда я работаю в саду, все больные выходят посмотреть, что я делаю, и, уверяю Вас, ведут себя деликатнее и вежливее, чем добрые граждане Арля: они мне не мешают. Вполне возможно, что я пробуду тут довольно долго. Никогда не испытывал такого покоя, как здесь и в арльской лечебнице».

Искреннее восхищение вызывает стремление Винсента Ван Гога работать, несмотря на болезнь, продолжать заниматься живописью и не сдаваться: «Жизнь проходит и ее не воротишь, но именно по этой причине я и работаю не жалея сил: возможность поработать тоже не всегда повторяется. В случае со мной — и подавно: ведь более сильный, чем обычно, приступ может навсегда уничтожить меня как художника».

Важно отметить, что Ван Гог, вероятно, был единственным жителем приюта, который занимался делом: «Следовать лечению, применяемому в этом заведении, очень легко даже в случае переезда отсюда, ибо здесь ровно ничего не делают. Больным предоставляется прозябать в безделье и утешаться невкусной, а порой и несвежей едой».

В конце мая 1890 года Тео предложил брату перебраться поближе к нему и его семье, на что Винсент возражать не стал. Проведя три дня у Тео в Париже, художник поселяется в Овер-сюр-Уаз (небольшой деревушке, находящейся недалеко от Парижа). Здесь Винсент работает, не позволяя себе ни минуты отдыха, каждый день из-под его кисти выходит новое произведение. Таким образом, за последние два месяца жизни он создает 70 картин и 32 рисунка.

В Овер-сюр-Уаз наблюдение за художником принимает на себя доктор Гаше, который был специалистом в области сердечных заболеваний и большим любителем искусства. Об этом враче Винсент напишет: «Насколько я понимаю, рассчитывать на доктора Гаше не приходится ни в коей мере. Во-первых, как мне кажется, он болен еще больше, чем я, — уж во всяком случае не меньше; такие вот дела. А коли слепой ведет слепого, не рухнут ли они оба в канаву?»

Рухнули… 29 июля 1890 года уйдет из жизни Винсент Ван Гог, пустив пулю себе в грудь, он умрет в присутствии вызванного доктора Гаше. В кармане художника найдут последнее письмо, адресованное Тео Ван Гогу, которое заканчивается так: «Что ж, я заплатил жизнью за свою работу, и она стоила мне половины моего рассудка, это так…»

Смерть старшего брата обернется катастрофой и для Теодора Ван Гога: после неудачной попытки организовать посмертную выставку картин брата у Тео обнаружатся признаки помешательства, его жена примет решение поместить больного в психиатрическую лечебницу, где он и умрет 21 января 1891 года.

Совместный труд братьев будет высоко оценен посмертно, и невероятной несправедливостью кажется то, что ни один из них не дожил до того дня, когда к Винсенту Ван Гогу пришли мировая известность и признание.