Поделиться ссылкой:
Записки врача
С вечера, почти годовалый внучок закапризничал, слегка засопливил. Температуру бдительные родители померили, но было как-то несерьезно, около 37.5. Ничего угрожающего и подозрительного. Поохали, покачали на руках, попробовали утешить да развеселить. Ребенок особо не реагировал на веселушки, отворачивался, да все прикладывался головкой на родительское плечо. Вялый был какой-то. С тем и улеглись спать.
Рано утром молодые занялись по хозяйству (дом был частный и забот хватало). А бабушка приняла на себя ребенка. Видимо женская, материнская интуиция наконец забила тревогу. Какой-то мальчонка — «не такой», странный. С повышенной температурой дети летают по дому, только лови. Еще больше возбуждаются, всё и всех на уши поставить могут. А этот тряпочкой висит на руках и еле-еле отвечает на подначки, да прибаутки. Наконец, бабкина подозрительность победила и она послала зятя вызвать доктора на дом. Парень, почувствовал тещину тревогу и, вызывая «скорую» по телефону-автомату, не сомневаясь, заявил, что у ребенка высокая температура. И полетел листок с кодом вызова из рук оператора «03» по конвейеру к диспетчерам…
— Температура с утра пораньше. Не могли чтоль в поликлинику позвонить?
— Дык из поликлиник доктор придет только после обеда, да и то… смотря сколько вызовов ему напишут… Ладно, чего уж там. Глянем, полечим…
— Не люблю я эти частные сектора! Народ золу из печек на дорогу выбрасывает, а топит всякой фигней. Вот и приходится из колес потом «жареные» гвозди или какие другие загогулины вытаскивать…
Так, мирно болтая, мы пробираемся в лабиринте улиц из частных домов. Заборы, дома, ворота, редкие палисадники. Какие побогаче, какие вообще разваливаются. Дежурный собачий брех сопровождает нашу «РАФу». На улице ранняя осень. Относительно тепло и сухо. Пахнет горечью редких костров с ветками и опадающей листвой. Еще нет грязи и слякоти, но дожди уже становятся чаще и продолжительней.
Добрались. Вот и нужный адрес. У калитки переминается молодой парень. Хочет взять у меня из рук дипломат. Говорит, что он — отец ребенка и пытается что-то рассказать. Бдительно оглядываюсь — от дворовых Полканов уже на заборы запрыгивать приходилось. Нет, все в порядке. Большая будка в углу двора конечно нервно бухтит, погавкивает и стучит когтями, но закрыта на добротную щеколду. Дом большой, чистый, опрятный. Прохожу в горницу. Меня встречает женщина постарше с ребенком на руках и совсем молоденькая девушка с бутылочкой и пеленкой. Ребенок, положив головку на плечо бабушке, дремлет. Пока, брякая рукомойником, мою руки, женщины наперебой рассказывают, что и как было… когда насморк появился, когда температура, когда вырвало… что давали, ну и так далее…
— Ну давайте посмотрим, чего у нас там приключилось…
Забираю ребенка у женщины и прошу постелить на стол одеялко. Действительно, мальчишка какой-то вялый, не сопротивляется, не плачет, не пытается меня рассмотреть, висит в руках тряпочкой, запрокинув голову. Глаза закрыты и ясно виден сосудистый рисунок на веках. Слишком бледен. Укладываю и начинаю аккуратно раздевать. В комнате темновато.
— …Отодвиньте шторы и откройте ставни на окнах. Света больше надо!..
Дальше события начинают разворачиваться со скоростью взбесившегося кинопроектора…
Ребенок, протестуя против раздевания, хнычет и, наконец, открывает глаза. Внешний угол правого глаза, практически половина глазного яблока залита кровью под склерой. Точечные кровоизлияния на левом глазном яблоке. Торопясь, стаскиваю с него маечку. Под левой ключицей две сосудистые «звездочки». Прямо на моих глазах, на груди появляются еще две. Такое чувство, что мне в живот сыпанули крупных осколков льда. В голове мгновенная паника, хаос и, поверх всего горят, вбитые терпеливыми педагогами, пара диагнозов с подобной симптоматикой. Прыгаю к своему чемоданчику. В уголке, почти забытая укладка-коробочка, а в ней преднизолон, левомицетин, пара одноразовых шприцов. «Менингококковая укладка», будь она неладна и навсегда забыта! Странное состояние — в голове сухо и холодно. Движения предельно точны и координированы. Расчет дозы мгновенный. Уколы сделаны, максимально быстро. «Что теперь?!.. Шоков вызвать!!..» На фоне всего этого где-то в сознании сидит в углу перепуганный до предела человечек и беззвучно орет от ужаса. Оборачиваюсь, и тут до меня доходит, что за все это время я не сказал ни слова и вся семья стоит рядом и обалдело наблюдает за моими манипуляциями.
«… Все вон !!! … Из дому !!! Ждать на улице!!!
— … Не пойду !.. Убей, не пойду !!!..»
«Бабка» вцепляется в край стола на котором лежит ребенок, глаза — два колодца.
« …Остальных выгони! Особо опасная инфекция!!!..» шиплю ей прямо в лицо и вылетаю из дома. В два прыжка проскакиваю двор, рывком открываю дверь машины и, упав животом на сидение, дотягиваюсь до рации…
«…Медик Главный!!! Медик Главный!!! Я — Медик 23… Срочно!!! Детских шоков на меня!!! Менингококцемия!!! Молниеносная форма… Скорее!!!..»
…Ору так, что самому закладывает уши. Водитель вжался в противоположную дверь и пучит глаза из-за смятой газеты.
— Объясни им — где мы точно и как скорее добраться!!
Перебрасываю водителю микрофон и бегу назад в дом. В прихожей сталкиваюсь с родителями. Люди — тени. Я их уже не вижу. Зрение странным образом, ?тоннелем? сконцентрировано на ребенке. Разум холодно фиксирует симптомы. «Так. Закровил. Течет отовсюду. Из глаз, из носа, из ушей, из под ногтей… Грудь, лицо, шея обсыпана точечными кровоизлияниями. Некоторые уже сливаются. ДВС-синдром во всей красе. Течет из проколов инъекционной иглы…»
— Господи!!! Царица небесная!!! Да что же это, а?!!! Доктор, что же это… как это??!!
— … !!!
Женщина дергает меня за халат. Увидев мое лицо и видимо поняв что-то, оседает на стул и начинает выть.
— Заткнись!!! Слушай!!! У ребенка особо опасная инфекция. Менингит. Молниеносная форма. Все что можно сделать — сделано. Шансов почти нет. Выживет — чудо будет. Можешь держаться — будь рядом. Нет — убирайся во двор…
В фонендоскопе слышно нарастающее хлюпанье в легких и ослабевающие тоны сердца. Начинается нарушение ритма… Вот один «пробел»… второй… Остановка дыхания и сердца!!! Легонько встряхиваю отяжелевшее внезапно тельце и мягко сдавливаю грудную клетку. Моих ладоней достаточно, чтобы охватит и большими пальцами точно сойтись в нужной точке. Начинаю массаж. Кладу на окровавленное лицо марлевую салфетку и через нее «дышу». В голове продолжает визжать сирена «Менингококкцемия!!!.. Рот в рот !!!.. Совсем охренел ?!!!» Да, раздолбай… да, тупица… да, идиот… Да, дышу… и он дышит…
В какой-то момент времени началась просто мистика. Видимо совсем лишившись разума и профессиональной критики от отчаяния, что теряю ребенка, я вцепился в скользкое от крови тельце и в мыслях взмолился, наверное, впервые в жизни…
«…Если Ты есть — помоги!!! Не дай ему умереть!!!..»
…Ребенок задышал самостоятельно, заплакал и попытался открыть глаза…
Он жил, когда бабка целовала его ножки и что-то непрерывно говорила, он протягивал к ней руки… Он жил и плакал, когда я пытался его перевернуть на бок, чтобы он не захлебывался собственной кровью… Он жил, когда у дома, взревев последний раз сиреной, тормозили с визгом «шоки»… Он жил, когда его выхватили у меня из рук и начали интубировать, катетеризировать, мониторировать…
Я сидел на лавке у калитки и безразлично рассматривал руки, покрытые черной корочкой запекшейся крови. Мой водитель подошел и протянул старенькое полотенце.
— Я тут, это… край намочил… а другой-то сухой… Ты, это … лицо-то оботри… и руки… или я давай… мне-то сподручнее… и халат давай снимем…
Мне не было странно, что взрослый дядька, матерщинник и циник, способный нахальничать в присутствии любых авторитетов бережно утирает мне лицо и руки, помогает выпутаться из халата… Мы вздрогнули одновременно. Когда услышали пронзительный женский вопль. «Все…» выдохнули оба.
… Иногда, вспоминая этот случай, я задаюсь вопросом: ?Что мы приносим с собой к людям?.. А что оставляем, когда уходим? С чем остаются люди??
…Горстку пустых ампул, клочки ваты с пятнышком крови, упаковку от бинта или ленту кардиографа… или все-таки что-то большее? Что оторвалось от нашей души навсегда…
Фёдоров Дмитрий Станиславович