«Когда мы со старшей сестрой узнали, что отец уходит от мамы, — вспоминает 30-летняя Рита, которой в тот момент было 19, — это был шок. У меня началась настоящая депрессия. Я была совершенно выбита из колеи: спала днем, ночью слонялась по дому не в силах уснуть. Жила в постоянной тревоге»… Когда говорят о детях и разводе, прежде всего имеют в виду бедных беззащитных малышей. Как сообщить им о случившемся? Как удержать на безопасном расстоянии от конфликта? Как уберечь от будущих ошибок и не лишить веры в счастливый брак? О том, что чувствуют при расставании родителей повзрослевшие дети, никто не заботится. Между тем они зачастую страдают ничуть не меньше.

«Если дети вырастают в полной семье, это означает, что совместная жизнь их родителей длилась 20, 25, а то и 30 лет подряд, — напоминает психиатр и семейный психотерапевт Серж Эфез (Serge Hefez). — Столь долгий союз представляется незыблемым, как само мироздание. Он сопровождает жизнь с самого детства. Он — основа основ. И нам просто необходимо знать, что она прочна. Когда родители разводятся, стабильности больше нет, мир буквально рушится». Для Галины, 35 лет, расставание мамы с папой три года назад стало громом среди ясного неба: «Они всегда были неразлучны, вообще не ссорились. Я лишилась главной иллюзии — что родители вечно будут вместе». Надо сказать, что обратная ситуация, как, например, у Риты, чье детство было не самым радужным из-за жестокого и скандального отца-алкоголика, мало что упрощает.

«Даже если родители часто ссорились, — говорит Серж Эфез, — их союз представляется нерушимым, несмотря на конфликты».

loading...

Риту действительно долго не покидало чувство неприкаянности: «Я думала: если уж мой отец ушел, я больше ни одному мужчине не смогу доверять. Как будто все, чем я дорожила: доверие, любовь, поддержка, мгновенно обесценилось».

Страдания взрослых детей не всегда выражаются напрямую. «Я помню случай из своей практики, — говорит директор исследовательского центра семейных проблем в Тулузе Жослин Дахан (Jocelyne Dahan). — Разводилась 70-летняя пара. Их 40-летние дети, сами родители, были в полной прострации: «Это невероятно, как вы могли с нами так поступить!» Маскируя боль, «большие» дети часто прикрываются интересами своих детей. «Я не знала, как подготовить дочь к этому разводу, — объясняет 36-летняя Яна. — Мои родители живут за городом, она и так видела их нечасто. А с тех пор как они год назад развелись, мы больше не ездим к бабушке и дедушке, потому что они живут отдельно, и моя девочка разрывается между ними. Я бы, конечно, очень хотела, чтобы все оставалось по-прежнему». В общем, приходится отказываться не только от образа благополучной родительской пары, но и забывать о добрых дедушке и бабушке, в чьем гостеприимном доме собирается вся семья.

«Рождение ребенка сближает с родителями, потому что семья становится трехмерной, — отмечает Серж Эфез. — И именно третье, старшее, поколение — важный гарант стабильности. При разводе вся пирамида рушится, что и порождает ощущение полной растерянности».

Гнев — одно из самых распространенных чувств по отношению к неблагополучным родителям. «Если бы мне не пришлось бесконечно решать их проблемы, я бы могла гораздо больше успеть в жизни, — уверена Наталья. — А так я ни на минуту не могла от них отключиться, это все равно что иметь ребенка-инвалида».

СНОВА ЗАМУЖ?

У мужчин на 23% больше шансов снова создать семью после развода, чем у женщин. А с возрастом разрыв все больше увеличивается. Одиноких женщин между 60 и 64 годами в Европе в два раза больше, чем одиноких мужчин. А с 75 лет их уже в четыре раза больше, чем мужчин. Этому есть несколько объяснений: конечно, прежде всего большая продолжительность жизни женщин, а также то, что мужчины снова вступают в брак с женщиной своего возраста или, что чаще, с более молодой, а это расширяет возможности для поиска.

В классической ситуации развода родителям справедливо рекомендуют не вмешивать малышей в свои конфликты, что, к сожалению, не всегда происходит. Ну а по отношению к взрослым детям это правило вовсе не соблюдается. Более того, часто каждый из «стариков» требует встать именно на его сторону, потому что во взрослых отпрысках видит прежде всего людей, которым можно довериться. В результате все связи на стороне, все взаимные претензии и тайны, о которых дети подозревали, но не хотели знать наверняка, вдруг предстают перед ними со всей очевидностью: «Видишь, как он всю жизнь изводил меня», «Ты должна знать, что она мне сказала».

«Роль арбитра в отношениях отца и матери отбрасывает назад, — продолжает Серж Эфез. — Вы словно бы становитесь ребенком, у которого спрашивают: „Кого ты больше любишь, маму или папу?“ Каков бы ни был выбор, чувство вины обеспечено».

Яна испытала это на собственном опыте: «Когда я приехала в деревню к родителям, мама сказала: „Если ты пойдешь к отцу, в дом, из которого я убежала без оглядки, ты мне больше не дочь“. Я просто не знала, как мне быть». Полина, которой казалось, что лучше разойтись, чем бесконечно ссориться и скандалить, тоже не смогла остаться в стороне от конфликта: «Когда отец ушел, мать решила, что это я его подбила».

Обычно кто-то из взрослых детей пытается сыграть роль посредника, если не примирителя. Часто совершенно напрасно. «Одна моя знакомая, психолог по профессии, пыталась помирить своих родителей, — говорит Жослин Дахан. — Но ей пришлось отказаться от своей идеи, потому что она чуть с ума не сошла: прекрасно понимая их обоих, она не могла отключиться от собственных эмоций и бесстрастно оценить все со стороны». А Наталья несколько месяцев выслушивала поочередно то отца, то мать, которые высказывали ей свои претензии друг к другу. «В какой-то момент мне это надоело. На семейном совете мы с сестрой по­просили их развестись или просто объявить мораторий: чтобы отец пока не виделся ни с матерью, ни с женщиной, которую встретил, и обдумал, чего он хочет. В итоге я же оказалась в дураках. Он сказал, что подумает, но продолжал встречаться с той, другой, и в результате ушел к ней. Ему просто нужен был толчок, чтобы наконец решиться на уход».

ПРИЧИНЫ ПРОВАЛА

Пик разводов после сорока, по данным Росстата, пришелся в России на 2003 год: их число перевалило за 300 тысяч, что почти вдвое превысило показатели 1997 года. Затем количество таких разводов снизилось и в прошлом году составило 193 тысячи. После того как дети уходят из семьи, скрытые конфликты между супругами проступают с новой силой. «Одиночество вдвоем» становится невыносимым. Специалисты отмечают, что на разрыв в это время идут пары, которые давно осознали, что не созданы друг для друга, но не хотели бросать друг друга по социальным или профессиональным причинам, а также из-за детей. После 20–30 лет совместной жизни побудительным мотивом к разводу становится прекращение профессиональной деятельности («Что я буду делать с ним или с ней с утра до вечера?») или осознание того, что жить осталось не так долго («Провести остаток своих дней так, как я хочу»).

Свидетели скандалов, советчики и конфиденты, взрослые дети часто оказываются на переднем краю конфликта, даже если живут своим домом. Галине, например, расставание родителей причинило особенно острую боль, потому что произошло в совершенно неподходящий момент. «Мой отец по работе часто уезжал в командировки. Однажды, когда вся семья была в сборе, один из моих племянников уронил его чемодан, оттуда высыпалась пачка фотографий, на которых он был с другой женщиной. Даже если мама что-то подозревала, мы все-таки до конца не верили в его измену, а тут все открылось. Через два месяца была моя свадьба, мы ждали отца, но его все не было. Мама позвонила ему и сказала, что, если он не придет, она подаст на развод. Но он так и не явился — предал не только маму, но и меня. Фактически расстроил свадьбу». И заставил Галю сомневаться в своем счастье.

«Муж очень похож по характеру на отца. Теперь я постоянно думаю, что будет с нами двоими. Я выходила замуж на всю жизнь и не хочу повторить судьбу родителей, которые поставили крест на 30 годах совместной жизни».

Расставание отца с матерью заставляет задуматься о собственном выборе, иногда порождает кризис в отношениях. Возможность разрыва становится более осязаемой, более реальной. Прибавьте к этому еще и сравнение себя с тем, кто оказался жертвой. «Отец просто использовал маму и выбросил на помойку. Теперь я боюсь, как бы и со мной такого не случилось. Слава богу, что муж меня всегда поддерживает», — говорит Яна.

Всем детям кажется, что они хорошо знают, как жили их родители. Но разрыв после 20—30 лет, прожитых вместе, неизменно имеет какие-то предпосылки. У каждого свое представление о ситуации: виноват ли отец, позволявший себе «ходить налево», или до развода довели придирки чересчур авторитарной матери. Но все обычно не так просто, как кажется. По мнению Жослин Дахан, дети, зная подробности жизни семьи, далеко не всегда в курсе интимной стороны отношений в паре. Это однобокое восприятие часто заставляет подходить к разводу по принципу «жертва-палач». «Между тем, — утверждает психолог, — в 95% разводов нет ни жертвы, ни палача, если только речь не идет о насилии». Но и в этих случаях картина может быть не совсем однозначной, если верить рассказу Риты: «Долгие годы мы считали маму жертвой, которую нужно постоянно утешать. Мне понадобились годы, чтобы понять — все было не так просто. Они так и не смогли ужиться: отец был слишком инфантильным, а мать давила на него и настраивала нас против него. После ухода папы, которого она просто выставила за дверь, я постепенно осо­знала, что она манипулировала всеми нами, включая отца».

И все-таки выйти за рамки упрощенного представления «жертва-палач» необходимо, чтобы смириться с расставанием самых близких людей. Галине удалось это сделать, только когда с одним из них произошло несчастье: «Отец тяжело заболел. Мама решила, что это теперь не ее проблема, сестра только позлорадствовала и дала понять, что ее ситуация не касается. Пришлось мне ехать к нему, заниматься поисками сиделки, закупать лекарства. С тех пор я решила не вставать ни на чью сторону. Сегодня я живу своей жизнью, замужем, у меня есть ребенок. Родители для меня остаются родителями — папой и мамой». А вот Наталье не удается установить дистанцию по отношению к родителям, которые так окончательно и не расстались: «Отец постоянно заходит к маме, лезет в холодильник да еще приводит с собой сына, которого завел с новой женщиной. Его вещи все еще в маминой квартире. Она настолько его любит, что согласна на любые подачки с его стороны. Мне надоело это видеть». И все-таки у этой молодой женщины нет другого выхода, кроме как соблюдать нейтралитет, считает Жослин Дахан. «Она только время потеряет, если попытается доказывать своей матери, что все происходящее ненормально. Если маму устраивает такая ситуация, это ее личное дело». Чтобы разрыв произошел как можно безболезненнее, родители должны сказать по­взрослевшим детям: «Мы так решили. И это не имеет к вам отношения». И даже если слово «мы» им произнести трудно, надо сделать все возможное, чтобы принимать решение без участия детей, пусть уже повзрослевших. Ну а детям не помешает научиться соблюдать дистанцию. «Сочувствие и поддержка необходимы, — объясняет Серж Эфез, — но важно осознавать, что это их жизнь, а не наша».