— Что, с*ки? Опять каша? И масла пожалели? Что, я должен это г…но без масла есть? — попробовав содержимое пластиковой миски, возмущённый бомж швырнул её в сторону полевой кухни, стараясь попасть в волонтёра, который раскладывал кашу черпаком.

— Хорош орать, — волонтёр на секунду отвлёкся от работы. — Всё по норме. Не нравится — не ешь. Иди, не мешай. Каша как каша. Ты в прошлый раз ел, не жаловался.

— Да не лезет уже эта ваша каша, — бомж нашарил в котомке четвертинку водки. — Как собак кормите.

Он залпом выпил половину содержимого и обратился к проходившему мимо мужику.

— Слышь. Закурить дай.

— Перебьёшься, — мужик отстранился от бомжа и свернул в переулок.

— Вот люди твари жадные, — бомж сплюнул и опять подошёл к кухне.

Взяв у волонтёра ещё одну миску каши, он допил оставшуюся водку и принялся за овсянку. Поев, бомж закурил припрятанный в кармане бычок и стал собираться.

— Эй! Родной! — волонтёр окликнул бомжа. — Миску свою в пакет мусорный брось. Специально вот тут стоит. Чего разбрасываешь?

— Подберёшь. Тебе за это деньги платят, — бомж опять сплюнул.

***

День клонился к вечеру. Весенняя погода быстро сменила тёплое солнышко на холодный ночной дождь, и вопрос о ночлеге надо было решать уже сейчас. Секунду подумав, бомж улёгся на лавочку автобусной остановки, которая тут же опустела.

Через пять минут у обочины скрипнули тормоза скорой помощи. Лёжа на лавке, бомж слушал визгливые доводы прохожей, требовавшей во что бы то ни стало забрать несчастного в больницу. Фельдшер-мужчина устало предлагал сердобольной тётке взять бомжа себе домой, дабы до конца выполнить свой гражданский долг, а не спихивать его выполнение на скорую. Тётка ругалась и грозила пожаловаться «куда надо».

— И ведь пожалуется, — бомж уже видел носилки, которые к нему подкатил водитель скорой, и слегка застонал. — У них с этим строго. Всё равно придётся в больницу везти.

***

— Слышь. Закурить дай, — бомжу надоело лежать на носилках, и он сел.

— Я тебе ещё утром сказал: перебьёшься, — фельдшер открыл дверь остановившейся у приёмного отделения скорой. — Вылазь. Ножками, ножками. Тут зрителей нет.

***

— Диагноз-то какой ставишь? — врач приёмного отделения тяжело вздохнула. — Иди, распишусь. (Она быстро царапнула карту шариковой ручкой). Давайте в дезинфекцию. Потом посмотрю.

***

После принятой ванны, санитарной обработки и медосмотра бомж разомлел. День удался. Завтра, отоспавшись в тёплой больничной постели, позавтракав и надев чистую одежду, можно будет податься на вокзал, где кореш обещал проставиться за день рождения. Туда же по расписанию должны привезти и полевую кухню с кашей. Кормить таких же, как он, бедолаг.

Тридцатилетний детина наконец уснул, распространяя на всю палату ничем не забиваемые запахи годами не мытого тела и дезинфекции.

***

— Сорок лет заводу отдала! И что ж? Помирать теперь? — бабка с надеждой смотрела на фельдшера. — Третий день давление скачет. Отвези, сынок. Неужто за столько лет не заслужила хоть денёк в больнице полежать?

— Не положено, бабуль. Я на завтра участкового врача ещё раз приглашу. Она в плановом порядке оформит тебя в стационар, как место появится.

— А по скорой нельзя что ли? Или мне вас всю ночь вызывать?

— А по скорой, бабуль, только если есть экстренные показания. И по-другому никак.

Фельдшер грустно вздохнул и собрался к выходу.