Петровна продавала нам, и другим дачникам — молоко, сметану, творог и яйца. Всё эти продукты назывались «свойскими». Молоко было вкусным и жирным, сметана густой, а желток в яйцах был непривычно ярко-оранжевым. Про творог ничего не скажу, потому что я его не любила. Как звали Петровну – не знаю, она так и осталась в памяти, по отчеству. Тут есть над чем подумать на досуге. Интересно ведь, даже с точки зрения психологии: почему отдельных людей на Руси всегда звали именно по отечеству? Опуская имя, словно стирая его.

Петровну я помню столько же, сколько и себя. Пожилая женщина, которая всегда ходила в платке. Я росла на её глазах, а она – старела на моих глазах.

Однажды, я обратила внимание на безымянный палец Петровны. Он показался мне изуродованным, каким-то неправильным. Когда она пришла в следующий раз, я старалась рассмотреть его получше. Зачем? Да просто любопытство пятилетнего ребенка, хотя тут могу и ошибиться. Может, мне чуть больше было лет, а может – меньше. Только это совсем не принципиально. И мне хотелось расспросить Петровну – что у неё с пальцем? Почему он такой? Но я стеснялась, и ждала какого-то особого дня, так мне казалось.

Такой день пришел, и он был солнечным, и, вспоминая его, я понимаю, что это был июльский день, то есть в кладовой памяти он отложен именно с остальными июлями моей жизни… Более того, это был конец июля – напротив дома, вдоль дороги уже вырос, но ещё не начал цвести пустырник. Ну, только если чуть-чуть. Только я тогда не знала, что это растение так называется.

Петровна отдала бабушке продукты, взяла деньги, сунула их в карман серого передника, а я стояла возле калитки, с котенком на руках, и, наверное, слишком сильно вертела головой, следя за изуродованным пальцем. За траекторией правой руки Петровны, так будет точнее. Она это заметила. Улыбнулась, и сказала:

— Вот дался тебе мой палец. Что ты постоянно на него смотришь? Страшный, да?

Я засмущалась. Щекам стало горячо. Промямлила:

— Мне интересно, почему он такой… странный?

Тут моя бабушка не выдержала:

— Тебе-то какое дело? Все тебе надо знать…

А Петровна сказала:

— А что ты не расскажешь внучке про палец? Ты ведь всё знаешь, как и все…

— Знаю. А как ей расскажешь, если она не спрашивает?

— Ладно, я пойду. – Петровна подняла с земли свою большую сумку. – Ты бабушку спроси, внучка, она тебе и расскажет, если так интересно. А мне некогда.

Я посмотрела ей вслед – неделю назад лили дожди, и метрах в семи от нашего дома была большая лужа, только она уже почти высохла, и на неё слеталась целая туча бабочек-капустниц и лимонниц. И если кто-то проходил мимо неё, то бабочки взлетали… Окутывая человека… Простите, не знаю, зачем я вам про них рассказываю, просто это было очень красиво, необычно.

Вечером я пристала к бабушке, требуя рассказать про палец Петровны. Бабушка готовила ужин, и на кухне пряно пахло луком и укропом. Это я тоже точно помню, потому что мне доверяли срывать с грядок лук и укроп. А помидоры с огурцами – запрещали. Я умудрялась «топтать» грядки, которые нельзя было топтать. А лук и укроп — можно, так получается.

Бабушка мне рассказала:

— Петровна вышла замуж, за парня из соседней деревни, его звали Федором, а через несколько месяцев началась война. И очень скоро Федора забрали на фронт. И когда он уходил, то сказал Петровне, что с ним всё будет хорошо, и он обязательно вернется, если она никогда не будет снимать с пальца обручальное серебряное кольцо. А Петровна поклялась, что никогда его не снимет. Годы шли, война кончилась, а она никогда не снимала кольцо. И оно сильно вросло в палец. И деревенский фельдшер даже пугал Петровну, что она может умереть, но… Палец изуродовался, а Петровна — жива. Вот и вся история.

— Не вся, — возразила я. – Ты главное не сказала – муж вернулся с войны?

— Вернулся. Целый и невредимый. Умер он лет десять назад.

— А почему она тогда сразу после войны кольцо это не сняла?

— Поклялась, что никогда его не снимет. Ну, впопыхах, наверное, не подумала, какой обет дает…

— А что такое обет?

— Это как клятва.

Что такое клятва – я знала.

Так вот, у меня были клиенты, мужики, которые часто клялись. Женам клялись, а некоторые даже мне. Клялись в том, что они смогут избавиться от вредных привычек, мешавших нормальной жизни. Это выглядело забавно. Я говорила, что не надо так делать. Что человек — слаб, а нарушенная клятва – это как чернильное пятно на белой рубахе. Мужики не слушали меня. Да, практически ни один из клиентов – так и не сдержал свою клятву. Некоторых из них приходилось перенаправлять к наркологу. И я снова вспоминала пожилую женщину – Петровну. Женщину, которая сумела сдержать свою клятву, хотя это, наверное, было очень больно.

В памяти она осталась именно такой, в пышном облаке из белых бабочек…

Подписывайтесь на мой канал! Для новых читателей, начало — здесь. Предыдущая история — здесь.

Источник