История первая

— Вы знаете, нам иногда кажется, что он нас просто не слышит, вот не слышит, и все. Мы даже ходили в специальный центр, слух ему проверяли, потому что вы же понимаете, бывают всякие нарушения. И вот нам там сказали, что все у вас нормально, а я ему говорю, например, надень тапки, или иди кушать, или игрушки убрать, и честно все объясняю, что нам скоро гулять надо идти и что если бегать без тапок, то простудишься, а игрушкам уже спать пора на их полочки, и вообще это правильно, чтобы в квартире прибрано было, вот мама всегда старается, и нужно, чтобы он тоже с самого детства приучался, а он — ничего. Подруга, у нее правда своих детей нет, сказала, что он у вас, наверное, аутист, сейчас это часто бывает, я тогда всю ночь не спала, а потом ездила к психологу НН, вы, наверное, его знаете, и еще потом к психологу ММ, на всякий случай, должны же быть разные мнения, вы же понимаете, но они оба сказали, что никакого аутизма. А тогда что же это?

Вы не подумайте, я с ним всегда много разговаривала, и все ему с самого начала объясняла, а не просто чтобы — иди сюда, делай то. Я читала, что детям надо объяснять, и вот… Только он все равно не слушает почему-то, и даже книжки не любит, когда читают, и развивательное всякое, а ведь ему же уже три года скоро будет… Да, если он чего-то сам хочет, то и слышит, и понимает, и сам говорит, а так — нет. Еще когда мы его дедушке с бабушкой с мужниной стороны отдаем, так они говорят, что он там у них все слышит и все понимает, и все делает, но я им не очень-то верю, хотя, с другой стороны, зачем, в общем-то, им мне врать, ну может, чтобы показать, что вот они какие — справляются, а я нет, но там дедушка бывший военный, привык, чтобы все по команде, а дети — они же все-таки не солдаты… Так вы мне скажите, это получается, что он у нас в развитии отстает или что? Может, нам уже надо его как-то лечить? 

История вторая

— Вот хотите верьте, хотите нет, но у меня прямо уже вот горло болит, саднит там все время, как будто содрано. Я к лору ходила, она мне сказала: хронический фарингит, и таблетки прописала, и полоскание.

А я вот думаю, что это психологическое.

Потому что я себя все время, каждый день, чувствую вот таким заводным попугаем — каждый день одно и то же по сто раз.

— Сережа, садись за уроки!

— Сережа, ты узнал, что задано?

— Сережа, почему ты в этом упражнении задание не сделал?

— Сережа, ты сегодня спросил у Марьи Петровны, как ту двойку исправить? Почему не спросил? Мы же с тобой договаривались!

— Сережа, перестань в носу ковырять, доедай, одевайся, нам уже давно пора на кружок уходить!

— Сережа, ты портфель собрал? А форму для физкультуры положил? Вон же она лежит приготовленная!

— Сережа, выключи мультики, пора спать ложиться!

Это же уже четвертый у него класс, должна же быть какая-то уже ответственность, я ему сто раз объясняла, что сейчас это его обязанность — учиться, и это не мне, а ему же самому и надо, и отец ему тоже самое объяснял, и на всяких примерах, и бомжей я ему показывала, и объясняла, что вот, все в этой жизни достигается трудом, как потопаешь, так и полопаешь, а если он сейчас не привык трудиться, то потом ему будет еще сложнее, ведь в средней-то школе никто с ним возиться не будет, как сейчас Марья Петровна возится, там не записал, потом не сделал чего-то — и все, два в журнал, а ведь это все в аттестате отражается, а работу хорошую сейчас ох как трудно найти! И чтобы еще деньги хорошие платили, а без денег ничего не будет: ни поездок в Турцию, ни телевизора большого, ни одежды красивой… Он все вроде и слушает, но ответственности никакой, а я уже так устала одно и то же все время, четыре года подряд, что вот — горло болит и голос садится. Может, я что не так делаю? Или это он у нас какой-то особо невосприимчивый?

История третья

— Да они все сейчас такие! Не все? Ну не знаю! Мы ей говорим: ты понимаешь, что у тебя скоро ЕГЭ? Она говорит: понимаю. И все. Мне лично кажется: ничего она не понимает. У нее там мозгов вообще не осталось, ну в смысле серого вещества. Вместо сети нейронов — одни социальные сети в телефоне. Отец один раз разозлился конкретно: он с ней разговаривает, объясняет ей про то, что она уже здоровая кобыла и должны хотя бы какие-то у нее в доме обязанности быть, кроме того чтобы на диване с телефоном валяться и макияж наводить, как-то матери помочь, а она стоит перед ним и в кнопки тычет, так вот он схватил у нее этот телефон и отобрал, а она — только представьте! — с кулаками на него кинулась. Он даже обалдел, честное слово. А она потом сказала: если не отдадите телефон, я из дома уйду и в многоэтажке из окна в подъезде выкинусь. Будете потом жалеть. Ну мы, конечно, испугались, отдали ей этот чертов телефон, но ведь что-то с этим делать надо! Я уж пыталась с ней по-хорошему поговорить: пойми, это же твоя жизнь, ты уже большая, уже никто тебя заставить ничего не может, но ты же должна сама понимать, что сейчас закладывается фундамент, поступление в хороший вуз — это путевка в профессию, в интересную жизнь, с хорошей работой, зарплатой, с хорошими возможностями… Но мы же и до того сто раз ей все это говорили. Я, отец, две бабушки, тетя, дядя… Смотрит оловянными глазами, сжимает в руке свой телефон, пережидает мои слова, как плохую погоду, — и ничего! Как будто в сумасшедшем доме, стучишься в стену, обитую матрацами. Почему так? Она же вроде нормальная девочка всегда была, незлая, неглупая. Может, их действительно через эти социальные сети зомбируют, как моя подруга говорит?

* * *

Вы, наверное, уже догадались, что общего в трех представленных мною историях, хотя их герои совершенно разные: трехлетний малыш, школьник младших классов и девушка-подросток.

Во всех трех историях родители говорят, говорят, говорят, а их чадо их почему-то категорически не слышит. И ситуация не меняется годами. И свалить неудачу вроде бы не на кого и не на что. Телевизор? Но малыш и девушка его не смотрят. Интернет? Но малыш и школьник-младшеклассник с ним вроде бы практически не взаимодействуют. О «дворе, в который дети убегали» все уже вообще давно забыли.

Самое интересное: и говорят-то родители вроде бы все правильные и полезные вещи, и объясняют все свои постулаты подробно и неоднократно. Что же происходит?

Переизбыток.

Переизбыток всего. Людей, вещей, услуг, развлечений, слов, информации.

Нашим сегодняшним детям выпало расти в мире, от разнообразия и избытка которого зачастую хочется просто спрятаться, сбежать.

Но не все так просто. На первый взгляд — избыток и яростное сверкание, многоцветные переливы блесток и предложений. А на второй — господи, какое же оно все по сути одинаковое!

Это снаружи.

А внутри, дома? Каждый день родители говорят одно и то же — может быть, и правильное по сути, но такое одинаковое и неинтересное, предсказуемое и легко воспроизводимое самой примитивной компьютерной программой. Из защитных соображений дети очень быстро учатся пропускать все это мимо ушей. А родители все говорят и объясняют, объясняют и говорят, каждый день одно и то же, разными словами, по кругу. При этом все происходит само собой, и думать и концентрироваться самому ни на чем из этого круга вопросов не надо — тебе тысячу раз напомнят, сто раз заставят и еще сколько-то сделают за тебя.

Что же делать? Как вырваться из этого порочного круга, если вы себя в нем обнаружили?

Для начала все очень просто — нужно замолчать.

Сообщить ребенку или подростку: я устал(а) повторять, ты меня все равно не слышишь, я беру тайм-аут.

Назначьте срок (не менее трех недель) и создайте своей волей пространство тишины там, где еще вчера гремели вульгарно-скандальные однообразные ритмы, похожие на плохую подростковую музыку: бум-бум-бум, блям-бам-бам, ты-дыщ-ты-дыщ…

Создали? А теперь вместе со своим ребенком наблюдайте: что там прорастет? Что-то прорастет обязательно, потому что вы семья, родные, небезразличные друг к другу люди, зависимые (материально и психологически) друг от друга.

Не поймите это так, что на время эксперимента вы вообще перестали разговаривать со своим ребенком. Вы разговариваете, конечно. Но совершенно о другом.

Приблизительно вот так (диалог подлинный, это как бы окончание третьей истории, с девушкой-подростком — там мать согласилась на эксперимент).

Мать:

— Сегодня я шла с работы и увидела котенка с изумрудными глазами. Он сидел в подвальном окне как в раме картины. Мне показалось, что между нами возникла какая-то связь, как будто на меня из подвала смотрела какая-то часть моей души. Я была готова взять его домой, но когда я попыталась его поймать, он, конечно, убежал обратно в подвал… Я уже купила пакетик корма, завтра утром положу там…

Дочь:

— Ты надеешься подманить обратно утраченную часть твоей души?

Мать:

— Может быть, может быть…

Дочь (скептически, но с улыбкой):

— Боюсь, пакетиком корма тут не обойдешься…