Дед морозом была наша старшая воспиталка. Я ее сразу узнал. По глазам.
— А ты кто у нас? Что приготовил Дедушке морозу на новый год? — спросила воспитательница- дед мороз, — стишок или песню?
Кто я? Как будто не знает, кто я. Сама вчера говорила:
— Муратов, таким как ты – врунам, нового года не будет. Все будут веселиться, а ты будешь скучать. Понял?
Как в воду глядела, тетя Валя. Скучаю…
— Ежик я, — сказав это, мне пришлось слегка покрутить головой, чтоб она заметила мои картонные иголки на шляпе. Сильнее двигать головой я не мог. Отец, всю ночь делавший мне наряд ежа, то ли увлекся, то ли реально думал, что голова ежа весит, как пятилитровое ведро с водой. Изведя на шапку все газеты нашего дома, он не успокоился, и вход пошли журналы «Работница», которые мама собирала, сшивая их по годам в тяжелые книжные переплеты. На утро, возле моей кровати, лежала серая, утыканная иглами и шишками ежовая шляпа, с вытянутым вперед носом, и широкой, словно губная гармошка улыбкой. Помимо того, что она была через чур тяжела для моей шестилетней шее, так она еще и оказалась мала мне.
— Не может быть, — сказал отец, натягивая ее на мою голову, — я все замерил.
Пока он тянул на меня эту бандуру, я все думал. Почему нельзя было просто купить, как всем пацанам костюм мушкетера или на крайний случай рыцаря. Ну зачем были эти ночные мучения с ежом? Для чего?
— Клей ссохся, — удрученно сказал отец, — не просчитал! Ну ниче. Сейчас.
Он сходил на кухню и принес марлю.
— Больной ёж? — спросил я
— Нет, — загадочно ответил он и перевязал марлей голову прихватив к ней шапку, — раненый!
Больше частей из наряда ежа не было. Видать весь пыл и изобретательство ушли на шляпу. Я так и пошел на утренник, придерживая руками голову чтоб она не перевесилась в сторону.
Дети на утреннике играли. Мушкетеры бегали за принцессами. Рыцари ставили подножки снежинкам. Робин гуды метились в зайчишек.
Лишь одинокий ёж, облокотившись на стенку стоял обхватив голову руками.
— Зуб болит? – поинтересовалась одетая в наряд мышонка девочка Таня. Нормальный такой наряд. Черное платье, ушки на резинке, хвостик из ваты и больше никаких лишних килограммов оригинальности.
— Нет, — сказал я, — это ранение.
— Мне недавно папа зуб вырвал. Привязал ниткой к двери и дернул. Может и тебе так? — она с сочувствием, на которое способны только девочки ее возраста посмотрела на меня и сказала, — хочешь я рядом с тобой буду стоять?
— Вот еще. Не надо, — ответил я таким тоном, на который способны мальчики на любом отрезке своей жизни.
— Ну как знаешь, — сказала она и убежала к елке.
Все в начале шло не плохо. Дети бегали, играла музыка. Вышел дед мороз с красным мешком и стал звать Снегурочку. Вместе с ним звали ее и дети. На третий или четвертый крик Снегурочка вышла и все стали радоваться и хлопать. Затем, Снегурочка обежала всех, и каждого, схватив за руку, присоединила к общему хороводу.
— Ты че тут стоишь, а ну давай в круг, — сказала Снегурочка голосом нашей нянечки тети Маши, и потянула меня за собой.
Зазвучала музыка. Валерий Леонтьев заторопил наш хоровод вокруг елки и под песню «А я бегу бегу бегу а он горит» весь детский садик побежал. Бежал и я, то и дело хватаясь то за голову, то тыкаясь ею в бок Снегурочки.
— Муратов, она че у тебя железная? Ты мне весь живот уже избил, — пыхтя и на бегу спрашивала она.
— Нет. Бумажная! Отец из бумаги с клеем сделал, — отвечал я мотыляя от тряски головой в разные стороны, — еж я. Раненный.
— Ааа, — вновь входя в образ дочки дед мороза воскликнула она, и продолжила скакать держа меня за руку.
Так мы отскакали Леонтьева. Потом был танец маленьких утят, Чунга –Чанга, про красную шапочку, и на песне о Мамонтенке я завалил хоровод – не удержал голову и шарахнул ею по Снегурочке, та от неожиданности свалилась по ходу пляски и утащила за собой всех детей с дед Морозом в придачу.
— Хорошо, хоть елку не снесли, — басом прогремел голос заведующей детского сада зашедшей в зал, как раз в тот момент, когда Снегурочка потирая свой бок сказала:
— Ежа бы этого нах…Теперь синяк под платьем видно будет.
При появлении заведующей, праздник нового года чуть выровнялся. Превратился в линейку. Во главе стоял Дед мороз, потом Снегурочка и дальше шли звери, мушкетеры, волки. Замыкал шеренгу еж. Собственно и стих я читал последним. С его мамой учили, когда отец шапку клеил.
-…Ленин, просто отвечая. Ленин, так и сел старик.
Все захлопали. Заведующая нашим детским садиком, пригладила волосы рукой, поправила свой галстук на шее, и стала всех награждать. Кого за стих, кого за поведение, кого просто за то что есть такой вот ребенок на свете, некоторых целовала, некоторых нет.
Меня наградили за костюм.
— Самый оригинальный костюм на нашем утреннике… у Муратова. Похлопаем ребята этому настоящему ежу!
Все опять захлопали. Но на этот раз не сильно. Так как подарок был самый что ни на есть крутой – пластмассовый камаз с откидным бортом и красной кабиной. Это не пупски, не грабли для песочницы и другие отходы пластмассовой промышленности. Это камаз, на который можно загрузить целое ведро песка или снега!
Обняв камаз, я вернулся в строй.
В детской раздевалке, все ребята просили у меня померить шапку ежа.
— Тяжелая. Твой батя сам сделал?
— Сам, — отвечал я.
— Круто!
— Настоящая, — показывал всем я свою шапку, — бронебойная.
Возвращаясь домой, я шел за мамой таща за собой по снегу камаз. В его кузове лежала шапка ежа и улыбалась мне…
Дома, отец сидел на кухне и что то вновь клеел.
— Ну как, отличный наряд? – спросил он меня
— Нормальный, камаз подарили. Крутой!
— Молодец, — сказал отец и задумчиво произнес, — ты не помнишь, у слона шесть пальцев или пять?
Сколько пальцев у слона я не знал. Быстро проскочил в спальню, и показал своему младшему брату камаз.
— А у нас завтра утренник в садике, — сказал брат и достал из под кровати какой-то розовый балахон с длинным рукавом по середине, — вот. Слоном буду. Папа ноги шьет. Ты не знаешь сколько пальцев у слона?
— Восемь закричал я на весь дом.
— Точно восемь? – раздался голос из кухни, — хотя да…по моему восемь.
На следующее утро, брата в костюме слона вели на утренник под руки. Самостоятельно передвигаться слон сам не мог…
